Переполох начался и в гареме Касонго, потому что всем уже было известно, что будущая супруга правителя ничего не боится, а сама практически не уступает в силе Мбембелé, вдобавок та подсмеивается над королём и вывела из равновесия старика какой-то оплеухой. Местным женщинам не повезло увидеть только что описанную сцену, отчего они едва ли могли этому поверить. Те чувствовали страх перед Касонго, заставлявшим их выходить за него замуж, а также благоговейное почитание к вспыльчивому старику, нанятому их стеречь. Некоторые полагали, что в какие-то три дня высокомерную Анджи Ниндерера несколько укротят и та станет очередной из покорных супруг короля, как и ранее уже случалось с каждой из них самих. Но четверо молодых, которые сопровождали её на реку и видели как мышцы, так и поведение женщины в целом, были твёрдо убеждены в том, что до подобного дело всё же не дойдёт.
Единственными, кто, похоже, не понял, что дела идут далеко не по-прежнему, оказались именно те, кому, наоборот, должно быть всё известно и причём куда лучше, нежели остальным: речь идёт о самом Мбембелé и его «армии». Власть вскружила им голову, те чувствовали себя непобедимыми. И со временем даже создали свой собственный ад, где солдатам было вполне комфортно, а поскольку никто и никогда им не противоречил, люди несколько расслабились.
По распоряжению Мбембелé женщины деревни отвечали за приготовления к свадьбе короля. Те украшали площадь множеством факелов и сделанных из пальмовых веток арок, возвели целые пирамиды из фруктов и наскоро организовали банкет из имеющегося под рукой, точнее из кур, крыс, ящериц, антилопы, маниоки и кукурузы. Бочки с пальмовым вином пошли по рукам охранников задолго до праздника, тогда как гражданское население воздерживалось от выпивки, - так объяснила ситуацию мать Нцэ.
Всё уже было готово как для свадебной церемонии короля, так и торжественного вручения слоновой кости. Ночь ещё не наступила, хотя повсюду зажглись факелы, а воздух как следует пропитался запахом жареного мяса. Под Деревом Слов выстроились в ряд солдаты Мбембелé и остальные приближённые жалкого двора правителя. Население Нгубу расположилось по обеим сторонам площади, а охранники из племени банту, вооружённые мачете и гарротами, следили за происходящим со своих мест. Для иностранных гостей были предусмотрены деревянные скамеечки. Жоэль Гонсалес держал наготове фотоаппараты, да и остальные не теряли бдительности, готовые к необходимым действиям, как только наступит нужный момент. Единственной из группы, кто отсутствовал на празднестве, была Надя.
На почётном месте под деревом уже ждала Анджи Ниндерера, впечатляя окружающих своими золотыми украшениями и новой туникой. Казалось, она была ничем не обеспокоена, даже несмотря на то, что нынешним вечером многое могло закончиться плохо. Когда утром Кейт поделилась с ней своими опасениями, Анджи ответила, что, мол, пока не родился мужчина, способный её напугать, и добавила, что сам Касонго ещё увидит, какова она на самом деле.
- Вскоре король предложит мне всё золото, которое только у него есть, лишь бы я убралась отсюда как можно дальше, - посмеялась женщина.
- Если только он не бросит тебя в колодец с крокодилами, - крайне нервничая, пробормотала сквозь зубы Кейт.
Когда охотники со своими сетями и копьями, однако ж без слоновьих бивней, прибыли в деревню, её жители поняли, что трагедия уже началась и ту ничем не остановишь. Все разом глубоко вздохнули и осмотрели площадь; народ ощутил определённое облегчение – любой исход был лучше, нежели и дальше терпеть ужасное напряжение нынешнего дня. Смущённые, охранники из племени банту окружили пигмеев, ожидая дальнейших распоряжений своего начальника, но командира поблизости просто не было.
По прошествии получаса внутреннее напряжение присутствующих возросло до невыносимого уровня. Ёмкости с ликёром ходили по рукам молодых охранников, чьи глаза уже основательно налились, язык развязался, а поведение и вовсе вышло из рамок приличия. Стоило одному из Братьев Леопарда рявкнуть на тех, как они сразу же оставили сосуды с вином на земле и стали смирно всего лишь на несколько минут, поскольку было трудно соблюдать должную дисциплину и далее.
По-военному прозвучавшая барабанная дробь наконец-то возвестила о прибытии короля. Марш открывал сам Бока Реал в сопровождении охранника с полной тяжёлых золотых украшений корзиной в качестве подарка невесте. Касонго мог показать свою щедрость народу, потому что как только Анджи станет частью его гарема, к правителю тотчас вернутся его же драгоценности. Сюда же проследовали увешанные золотом супруги и наблюдавший за ними старик с опухшим лицом и лишь с четырьмя, да и то основательно расшатанными, зубами во рту. Только теперь стала заметной очевидная перемена в поведении женщин, те уже поступали далеко не как овцы, а скорее напоминали собой стадо энергичных зебр. Анджи сделала женщинам знак рукой, на который они ответили широкой улыбкой соучастия в задуманном.
Позади гарема шли охотники, неся на себе возвышение, на котором сидел сам Касонго во французском кресле.
На нем красиво переливался прежний наряд, голову украшала впечатляющая шляпа со свисающей занавеской из бусинок, закрывающей лицо. Мантия местами была уже выжжена, однако ж, в целом ещё сохраняла приличный вид. Единственным, что недоставало облику, был амулет пигмеев, обычно свисавший со скипетра, теперь же его место занимала всего лишь схожая кость, вполне могущая особенно с определённого расстояния сойти за Ипемба-Афуа. Королю неловко было признавать, что его лишили священного предмета. За исключением данной детали он был твёрдо уверен, что не нуждается ни в каком амулете, помогающем держать под контролем пигмеев, кого неизменно считал жалкими существами.
Королевская свита остановилась в центре площади так, что все собравшиеся не переставали восхищаться своим правителем. До того как носильщики отнесли возвышение на отведённое ему место под Деревом Слов, Бока Реал спросил пигмеев насчёт слоновой кости. Охотники выступили вперёд, дав возможность всем остальным заметить то, что на одном из них висит священный амулет Ипемба-Афуа.
- Слоны все перевелись. Мы больше не сможем приносить их бивней. Теперь же мы хотим вновь соединиться с нашими жёнами и детьми. Мы вернёмся в лес, - недрогнувшим и твёрдым голосом объявил Бейе-Доку.