2. Сафари на слонах
Стая из полдюжины мандрил вознамерилась поломать оборудование путешественников. Так на земле лежали в разобранном виде палатки, повсюду были раскиданы мука, маниока, рис, бобы и консервные банки; рваные спальные мешки висели на деревьях, повреждённые стулья и столы валялись горами во внутреннем дворе. Эффект был таким, словно по временному пристанищу пронёсся очередной тайфун. Мандрилы, возглавляемые самым агрессивным из всех остальных, силой завладели горшками и сковородками. Те использовали последние в качестве гаррот, чтобы накатывать друг на друга, и нападать на любого, осмелившегося приблизиться.
- Что же с ними случилось! – воскликнул Михаил Мушаша.
- Боюсь, они слегка пьяные…, - объяснил один из служащих.
Обезьяны всегда бродили по временным стоянкам, готовые присвоить то, что могли унести с собой в зубах. Вечерами те рылись в мусоре, и стоило тщательно не спрятать съестные припасы, как их непременно крали. Существами они были отнюдь не симпатичными, показывали клыки и ухмылялись, однако ж при этом уважали людей и держались на безопасном расстоянии от человека вообще. Это нападение явно стало событием из ряда вон.
Смирившись с невозможностью контролировать животных, Мушаша отдал приказ выстрелить в них обезболивающим средством. Однако попасть в цель оказалось делом непростым, поскольку те, окончательно разбушевавшись, прыгали и бегали без остановки. В конце концов, один за другим, мандрилы получили укол успокоительного, от которого вялыми попадали на землю. Александр с Тимоти Брюсом помогли поднять тех за лодыжки и запястья и отнести животных на двести метров от лагеря, где никем более не тревожимые обезьяны сладко захрапели, пока лекарство оказывало своё действие. Их волосатые и вонючие тела оказались куда тяжелее, нежели то можно было предположить, исходя из размера обезьян. Александр, Тимоти и служащие сафари, их, так или иначе, трогавшие, были вынуждены принять душ, постирать одежду и сбрызнуться средством от насекомых, чтобы избавиться от перескочивших на людей блох.
Пока сотрудники сафари старались навести хоть какой-то порядок в сложившейся неразберихе, Михаил Мушаша выяснил, что же всё-таки произошло. По недосмотру управляющего один из мандрилов вторгся в палатку Кейт и Нади, где первая хранила свой запас бутылок водки.
Обезьяны-самцы даже на расстоянии учуяли алкоголь, хотя тот и находился в плотно закрытой таре. Бабуин украл бутылку, свернул горлышко и поделился содержимым со своими приятелями. Уже на втором глотке все немало опьянели, а на третьем разом, точно полчище пиратов, бросились на лагерь путешественников.
- Мне нужна моя водка, чтобы унять боль в костях, - пожаловалась Кейт, прикинув, что, точно золото, должна беречь те несколько бутылок, которые у неё есть.
- Вы не можете решить проблему с помощью аспирина? – намекнул Мушаша.
- Таблетки есть яд! А я использую лишь натуральные продукты, - воскликнула писательница.
Как только люди одолели мандрил и более-менее восстановили после их нашествия свой лагерь, кто-то обратил внимание на кровавую рубашку Тимоти Брюса. С присущим своей нации безразличием, англичанин допустил, что его, должно быть, укусили.
- Похоже, что один из наших ребят совсем не спал…, - пытаясь объяснить ситуацию, сказал он.
- Позвольте, я посмотрю, - настоял Мушаша.
Брюс поднял левую бровь. Этот жест считался единственным, который могло сделать его бесстрастное лошадиное лицо, и человек прибегал к нему, если возникала необходимость выразить любую из трёх эмоций, что был способен прочувствовать сам: удивление, сомнение и раздражение. В данном случае на лице явно читалась последняя, ведь сам мужчина ненавидел любого рода беспорядки вообще, вдобавок по настоянию Мушаши у того не осталось иного выбора как задрать рукав. Укус уже не кровоточил и, более того, успели образоваться струпья в тех местах, где зубы животного прокомпостировали кожу, но, тем не менее, опухло всё предплечье.
- Эти обезьяны заражают болезнями. Я, конечно же, вколю вам антибиотик, хотя будет лучше показаться врачу, - проинформировал Мушаша.
Левая бровь Брюса поднялась до середины лба: ясное дело, неразбериха кругом всё увеличивалась.
Михаил Мушаша вызвал по радио Анджи Ниндерера и объяснил той сложившуюся ситуацию. Молодая женщина-пилот ответила, что не может летать ночью, но на следующий день с утра пораньше непременно прибудет куда нужно, найдёт Брюса и отвезёт человека в столицу страны, Найроби. Руководитель сафари не мог скрыть улыбки: укус мандрилы предоставил тому неожиданную возможность в скором времени увидеть Анджи, к которой, не признаваясь самому себе, питал слабость.
Ночами Брюса трясло от лихорадки, и Мушаша уже не был уверен, что таковое происходит ввиду раны человека либо вызвано внезапным приступом малярии, но в любом случае гида не оставляла тревога, поскольку лично отвечал за благополучие туристов.
Как правило, рыскавшая по заповеднику группа кочевников-масаи добралась до временной стоянки ближе к вечеру, попутно гоня своих, с огромными рогами, коров. Это были люди крайне высокого роста, стройные, красивые и мужественные; вдобавок носили замысловатые украшения из ожерелий на шее и голове; одевались в завязывающиеся на талии ткани и были до зубов вооружены копьями. И считали себя избранным самим Богом народом; земля и всё её богатство принадлежали им лишь исключительно по Божьей милости. Это и давало людям право присваивать чужой скот, считавшееся неким обычаем, что крайне не нравился другим племенам. Поскольку у Мушаши не было скота, тот и не боялся, что его украдут. Соглашение между ними было предельно ясным: гид выказывал гостеприимство, когда те проходили по заповеднику, но они не прикасались к диким животным вообще.
Как и было принято, Мушаша предложил гостям еду и пригласил их остаться. Племени не понравилась компания иностранцев, но те согласились с их присутствием, поскольку один из детей был серьёзно болен. Люди ждали знахарку, которая находилась уже в пути. Слава о женщине разнеслась на всю область, та преодолевала огромные расстояния, чтобы лечить своих клиентов травами и силой веры. У племени не получалось общаться с ней на современный манер, но люди как-то узнали, что целительница прибудет к ним сегодня вечером, поэтому и остались сами на территории Мушаши. Как и предполагали члены племени, с заходом солнца все услышали отдалённый звон колокольчиков и амулетов знахарки.
В красноватой пыли наступающих сумерек наконец-то появилась разутая и несчастная, отвратительная на вид, фигура. Она была одета лишь в короткую юбку из какой-то тряпки, а скарб составляли несколько тыкв, сумок с амулетами, лекарства и две волшебные палочки, увенчанные перьями. Волосы свои знахарка не стригла с самого рождения, и их длинные завитки были вымазаны красной глиной. Выглядела женщина очень старо, кожа складками свисала с костей, хотя и ходила до сих пор прямо и чувствовала силу в своих ногах и руках. Само лечение пациента всегда проходило в нескольких метрах от лагеря.
- Знахарка говорит, что дух оскорблённого предка вошёл в ребёнка. Нужно выявить этот дух и отправить обратно в иной мир, к которому тот и принадлежит, - объяснил Михаил Мушаша.
Жоэль Гонсалес посмеялся, мысль, будто подобное случится в самом XXI веке, показалась тому крайне забавной.
- Ой, дружище, вот только не подтрунивайте. В восьмидесяти процентах случаев больному и вправду становится лучше, - сказал ему Мушаша.
И добавил, что в одном случае даже видел двух катающихся по земле людей, которые кусались, испускали пену изо рта, рычали и лаяли. По словам их же родственников, несчастные были одержимы гиенами. Вот эта самая знахарка и вылечила бедных людей.