Он протянул Бологе пакет. Болога мельком взглянул на него, прежде чем взять, и все время мучительно вспоминал, где же он видел эту облезлую обезьяну.
– Что-нибудь срочное? – полюбопытствовал Апостол, все еще не собираясь вскрывать пакета.
– Так точно, господин поручик. Срочное! – все с той же нагловатой вежливостью доложил фельдфебель и снова козырнул.
Апостол вскрыл конверт, пробежал бумагу глазами и снова сунул ее на место.
– Лицо мне ваше откуда-то знакомо, – рассеянно произнес он. – Но не могу вспомнить: откуда?.. Бы где служите?
– В военном трибунале, осмелюсь доложить... при господине преторе... – ответил фельдфебель, осклабившись.
– Ах, да-да... – так же рассеянно проговорил Болога, досадуя, что не сразу узнал этого облезлого господина, распорядителя памятной казни.
Бумага была подписана адъютантом генерала Карга. Бологе предлагалось явиться в штаб для получения дальнейших указаний.
– Так! – спокойно произнес Апостол. – Передайте в штаб, что завтра поутру я прибуду в их распоряжение, теперь все равно поздно и, пока я доберусь, его превосходительство будет...
– Извините, господин поручик, но вас приказано привезти на автомобиле немедленно, – перебил фельдфебель, чувствуя себя вправе проявить настойчивость и уже совершенно неприкрыто издеваясь. – Я и машина в полном вашем распоряжении...
– Ах, вот оно что... Ладно!.. Подождите, я должен собраться, – сказал Апостол.
Надо было придумать что-нибудь толковое, чтобы не испугать Илону своим внезапным отъездом.
Апостол зашел в канцелярию, сказал писарям, что его срочно вызывают в штаб, затем отправился объясняться с Илоной. Девушка вся дрожала от страха и тихонько плакала, предчувствуя недоброе.
– Зачем тебя вызывают? – спросила она шепотом, словно опасаясь, как бы ее не услышал кто-нибудь посторонний.
– Не знаю, но наверняка из-за какой-нибудь ерунды, небрежным тоном ответил Апостол и надел каску.
Видя, что она никак не может успокоиться, он подошел к ней, обнял и стал утешать, хотя сам был встревожен не менее ее и с трудом держал себя в руках.
– Не тревожься, голубка... Живи спокойно... Скажи отцу, когда вернется... Впрочем, я, вероятно, раньше тебя его увижу и все ему скажу, объясню... Самое главное, старайся не думать об этом... Ну, будь здорова!..
– И ты береги себя... для меня береги... – со слезами на глазах пробормотала девушка, прижимаясь к нему и боясь отпустить. – Господь тебя храни!..
– Аминь! – ответил Апостол и перекрестился.
Он еще раз крепко обнял ее на прощание и тихонько шепнул на ухо:
– Не плачь, голубка, все будет хорошо... Я люблю тебя...
Фельдфебель стоял около ворот, картинно подбоченившись и отставив ногу; глаза у него были зажмурены, словно солнечный свет сильно докучал ему и мешал смотреть на мир. В такой позе и застал его Болога и живо вспомнил тот день, когда фельдфебель, стоя позади виселицы, давал наставления совершенно растерянному капралу, которого неожиданно назначили палачом. Апостол гадливо отмахнулся от этих воспоминаний, как отмахиваются от мерзкого паука и его липкой паутины. Усевшись в машину на заднее сиденье, Апостол даже не взглянул на фельдфебеля. Мотор взревел, и автомобиль тронулся с места. Обернувшись, Апостол увидел стоящую у калитки Илону, на губах у нее играла улыбка, но в глазах все еще блестели слезы.
Машина мчалась по бесконечному ровному шоссе. Серая извилистая лента дороги стремительно кидалась под колеса автомобиля, затейливо отражаясь в черном зеркале капота. Апостол задумчиво смотрел вдаль, почти не замечая сидящих впереди шофера и сухопарого фельдфебеля. Разметанные мысли проносились в голове испуганными птицами... Зачем его вызвали?.. Из-за доноса Пэлэджиешу?.. Вряд ли! С тех пор прошло немало времени... Ах, как жалобно смотрела ему вслед Илона, так смотрела, будто прощалась навсегда... А может, ей сердце что-то подсказывает?..
Шоссе вбежало в сосновый лес, ловча и изгибаясь то вправо, то влево, словно увиливая от настигающего преследователя или играя с ним в догонялки. Казалось, конца не будет этой увлекательной игре. Вдруг Апостол услышал слова, обращенные к нему, но поначалу даже не сообразил, о чем ему говорят.
– Мы подъезжаем к тому месту... ну, где их вздернули... шпионов! – объяснял фельдфебель, обернувшись, и странная, жуткая, похожая на маску улыбка будто приклеилась к его страшному лицу. – Сейчас увидите! Как стручки го...
Машину сильно тряхнуло на колдобине, и фельдфебель умолк не договорив. Болога не ответил, хотя напряженно и пытливо всматривался в его гадкую физиономию, будто изо всех сил старался ее запомнить...