– А зачем же еще?.. Его превосходительство, по своему обыкновению, желает сам вас проинструктировать, – пояснил претор с живостью и энергией удивительной в столь тучном человеке. – Надо во что бы то ни стало покончить со шпионажем!.. Здесь почва кишит шпионами, Болога! Стоит нам что-нибудь задумать, об этом тут же узнает неприятель. Пора с этим покончить! Раз и навсегда! На днях, как вы знаете, готовится важная акция, а мы окружены предателями, шпионы орудуют под самым нашим носом! Куда это годится?.. Конечно, не моя вина, я давно докладывал его превосходительству, что патриотизмом тут и не пахнет. Но он не придал этому значения, думал, что я преувеличиваю. Считал, что мы у себя на родине... И вот вам, нате! Вчера вечером жандармы задержали в лесу целых двенадцать вредителей, они якобы пасли скотину вблизи от линии фронта... Как это вам нравится? Целая диверсионная группа! Что скажете? Вот я как раз до вашего прихода толковал об этом с местным старостой. Призывал его к бдительности! Настоящее осиное гнездо!..
Поручик Болога нетерпеливо перебил:
– А я зачем вам понадобился? Сами бы и управились, меня оставили в покое!..
Староста вздохнул и опять покачал головой, а претор с еще большим жаром накинулся на поручика:
– Вот все вы так! Норовите увильнуть от дела! Трибунал для вас нечто третьесортное. А если уж хотите знать, то все ваши подвиги полностью зависят от нас! Да-да! Войну невозможно выиграть одними пушками да беготней с криками «ура!». Такие времена прошли! Теперь дело решают не столько руки, сколько мозги. Из-за подобного отношения в нашей дивизии до сих пор нет постоянно действующего военного трибунала, хотя он предусмотрен по штату. Всякий раз приходится на аркане тащить людей. Нехватка офицеров – вовсе не оправдание! Трибунал должен быть! Если бы каждый из вас трудился так же, как я, у нас был бы трибунал. Совмещаю же я две должности – и претора, и следователя. А если бы каждый так? Разумеется, работаешь на износ, как вол... Все бы так!.. Знайте, что без постоянного военного трибунала нам не добиться полной победы!..
Претор, хотя и был кадровым военным, офицером, панически боялся смерти, дрожал при каждом взрыве снаряда, испуганно затыкал уши. Ему все время казалось, что штаб находится чересчур близко от линии фронта, и потому он подыскивал для своей канцелярии самые укромные и безопасные уголки, вроде глубоких подвалов, куда и самому мощному снаряду не пробиться. Постоянно дрожа от страха, претор внушал себе, и другим, что несет на себе тяготы самой ответственной и опасной службы, поэтому презирал окопников и называл их про себя «варварами». Поняв, что Болога его не слушает, а занят разглядыванием двора с постройками и толкущимися кучками людей, претор обратился к стоящему за спиной поручика – подчиненному, сухопарому облезлому фельдфебелю, излив свое недовольство властным и высокопарным призывом:
– За работу, фельдфебель, нам некогда бездельничать... Такая уж наша служба! Нужно сегодня допросить еще пятерых, завершить следствие, потому что завтра у нас сложный день!
Бросив на Бологу презрительный взгляд, он, покачивая животом, направился в свою канцелярию, а за ним неотступно, как тень, вылезшая из преисподней, шел его верный помощник.
Апостол был рад, что избавился от неприятного собеседника и, вздохнув с облегчением, вежливо спросил у старосты:
– Вы не знаете, где мне найти генерала? Меня вызвали...
– Они спят, – поспешно ответил тот. – В это время они завсегда отдыхают часа два-три, после обеда... Но скоро должны проснуться, потому как уже вечереет...
Болога решил найти адъютанта, поговорить с ним, но вдруг увидел в воротах входящего могильщика Видора, тот тоже сразу заметил Апостола и недоумевая спросил:
– И вы тут, господин поручик? Давно прибыли?
– Нет, недавно, – тихо ответил Апостол. – Меня вызвали в трибунал.
– Боже праведный! – испугался могильщик. – Да за что же?
– Судьей назначили! – мрачно усмехнулся Болога.
Видор трижды осенил себя крестом и объяснил старосте, что «их благородие и есть жених Илоны». Староста тут же расцвел, сразу переменил тон, в голосе его исчезли нотки официальности и подобострастия.
– Будьте уверены, господин поручик, устроим вас по-родственному! На улице ночевать не оставим! Вон, видите избушку...
Он указал на маленький бревенчатый домишко с крохотными окнами и небольшой дверью, с маленьким крылечком в три ступени, пристроенным прямо к большому дому наподобие гигантской собачьей конуры.
– Да я там не умещусь, – усомнился Апостол, разглядывая этот необычный домик.