Двоих скромно одетых молодых мужчин, шагавших по ночному лесу, можно было принять за гастарбайтеров из Средней Азии. Во всяком случае, когда они ранним утром в Москве добирались к вокзалу, ехали в поезде из столицы до захолустного городка Глебов-Дольский и потом в автобусе до деревни в паре километров отсюда, на них неприязненно косились. Хоть с ног до головы разоденься в брендовые шмотки, все равно у местного населения в головах прочно засело — человек с азиатской внешностью непременно гастарбайтер или торговец с рынка. С другой стороны, им это было на руку, особо ничего придумывать не надо. В Москве и в Глебове-Дольском их останавливали полицейские и проверяли документы. Паспорта у друзей были настоящие, беспокоиться на этот счёт не нужно. На вопрос про цель приезда, они ответили, что приехали на заработки. Не говорить же менту, что их интересует аномальная зона в лесу на границе Ярославской и Владимирской областей или что в окрестностях города они хотят кое-кого ухлопать.
Пока парни ехали в автобусе, они глазели на поля, луга, леса. Любоваться красотами местной природы им наскучило ещё в поезде, они пришли к выводу, что дома, в Сибири, лучше. Это было понятно, любой кулик хвалит свое болото. Коренастый крепыш Рустам по прозвищу Волк задремал, а его спутник ростом повыше, Мирген, прозванный Зайцем, уставился в телефон.
В деревне, которую парни оставили позади, им повезло. У старого дома, давно не знавшего ремонта, за облупленной изгородью в палисаднике с ромашками, вишнево-красными георгинами и оранжевыми настурциями возилась худая старуха. Они подошли к ограде палисадника, поздоровались и попросили воды напиться. Волк был готов к тому, что их сейчас погонят, но улыбчивый Заяц пустил в ход всё свое обаяние и кое-какие приемы, перенятые у старшего товарища Рамзеса. Старуха пустила их во двор, принесла воды. Заяц старался вовсю, слово за слово и вот уже Волк колет дрова словоохотливой старушке с добрыми, чуть выцветшими голубыми глазами. Хозяйский пёс, облаявший было сначала чужаков, в присутствии Волка притих и не вылезал из конуры.
Заяц тем временем вызнавал у хозяйки местные байки. Попивая уже не воду, а молоко, он аккуратно задавал наводящие вопросы и своего добился. Парни довольно переглянулись, услышав, что ночью в окрестностях деревни им лучше не шляться. По лесу бродит призрак грешника, «черного человека». Кое-что об объекте своей нынешней охоты парни уже знали, оставалось убедиться, что деревня та самая.
Говорили, что после войны один здешний мужик, напившись, приревновал свою жену и убил её, предполагаемого любовника жены, а заодно и нескольких родственников, пытавшихся его утихомирить. Протрезвев, убийца пошёл в лес и повесился. Его похоронили, но с тех пор в лесу за деревней во время полнолуния видят висельника на дереве. Порой в лесу пропадают люди. Когда года два назад в лесу нашли мёртвого горожанина грибника, старожилы решили, что это тоже дело рук призрака. По словам старушки, этот «черный человек» иногда является и в саму деревню, ходит по ночным улицам и тогда воют собаки, мычат коровы, в конюшнях ржут и беспокоятся лошади, поднимается ветер и люди боятся выйти из дома.
Разузнав то, что им было нужно, парни попрощались и ушли из дома старушки. Заяц тайком от хозяйки подсунул ей тысячную купюру в уплату за молоко, потому что брать деньги от них она отказывалась.
Этой ночью как раз наступало полнолуние и, идя по лесу, друзья надеялись, что призрак им явится. Лиственный лес был не таким уж густым, не сравнить с сибирской тайгой. Парни шли по лесу аккуратно, почти бесшумно, воображая себя опытными следопытами. Но вот стало казаться, что за ними кто-то идет. Они слышали за спинами хруст веток под чьими-то ногами. Далеко позади удалось заметить тёмный человеческий силуэт. Обоим стало страшновато, но страх они привычно подавили в зародыше и бодро шли дальше.
На маленькой поляне Заяц вдруг застыл на месте. Перед ними с дерева свисала веревка с петлёй.
— Выбрался и шастает, гад, — заметил Заяц.
— Ага, — подтвердил Волк. — Пойдем дальше или подождем здесь?
— Пойдем отсюда и побыстрее. Нормальные люди уже давно бы ломанулись отсюда.
Парни ускорили шаг, почти побежали, но координаты той поляны запомнили. Они бежали наобум, продрались через кустарник, и вдруг увидели перед собой то же дерево с веревкой, переглянулись. Заяц вскрикнул, изображая страх, и бросился в кусты уже в другую сторону. Волк последовал за ним. На этот раз они бежали дольше. Остановились отдышаться и не удивились, увидев уже знакомое дерево с верёвкой. Но на этот раз в петле висел человек в поношенном пиджаке, склонив набок темноволосую голову с закрытыми глазами и свесив по бокам руки. Волк заметил синее лицо, вспухший черный язык, вывалившийся изо рта и длинные ногти на скрюченных пальцах.
Внезапно порыв сильного ветра согнул и закачал деревья. Луна скрылась в тучах. В наступившей кромешной тьме обычные люди не увидели бы ничего, но молодые маги, Стражи, обладали ночным зрением. «Черный человек» этого не знал, поэтому висельник, открыл белые, как у снулой рыбы, глаза, не торопясь, поднял руки к горлу, скинул петлю и спрыгнул на землю.
Призрак подошёл, вытянул ручищи, намереваясь сграбастать стоявшего справа от него Зайца. Почти синхронно парни выхватили спрятанное оружие, свои магические жезлы, скрывавшиеся в невидимых ножнах на поясе. В руках хозяев жезлы превратились в серебристые мечи и отсекли призраку обе руки. Висельник остановился, тупо глядя на свои конечности, упавшие на землю. Крови не было. Отрубленные руки слабо дёргались, пальцы впивались в землю. Заяц размахнулся и нанёс последний удар, снеся призраку голову с плеч. Безголовое тело несколько секунд стояло, потом тяжело осело на землю, начало рассеиваться. Вскоре останки призрака напоминали сгустки чёрного тумана, постепенно втянувшегося в землю. Волк покосился на дерево, на котором раньше висел призрак. Его верёвка тоже исчезла. Ветер утих и луна выглянула из-за туч. «Черного человека» больше не существовало.
Как говорится, сделал дело — гуляй смело. Завершив охоту, можно было просто пробежаться на свободе, причём не в обычном виде, а во втором обличье. Они переглянулись, и Заяц первым прыгнул вперед, перекувырнувшись через голову. Приземлился он уже не человеком, а серым длинноухим, короткохвостым зверьком. Подпрыгнул вновь и резво ускакал в кусты. За ним перекинулся Волк. Постоял, принюхиваясь. Ночной лес звал, манил к себе. Можно было вдохнуть полной грудью воздух, полный волнующих запахов. Ухнула сова, в кустах деловито шуршал ёж. Волк пробежался, опустил нос к земле, вынюхивая лису, потом нашёл след товарища. Сосредоточился, пошёл по следу. Ну, Заяц, погоди! Эта игра им не надоедала.
Как здорово стремительно нестись по ночному лесу! Быть свободным, ощущать себя сильным молодым самцом. Всякий раз, когда он взмывал в прыжке над пнём или поваленной сухостоиной, Волку казалось, что он вот-вот взлетит от избытка энергии и радости от удачной охоты. Здесь не было зверей сильнее его, он был властелином леса. Полная луна любовалась им сверху. Волк остановился, поднял морду к небу и торжествующе запел. Вой звучал в лесу как древний гимн ночи, как молитва серебряной владычице неба.
Заяц внезапно выпрыгнул из кустов, чувствительно шлёпнул лапой Волка по морде и унёсся прочь. Волк бросился за ним в погоню. Заяц бежал быстро, петлял между осин и берёз, прыгал через поваленные стволы, но Волк все же его догнал, сшиб грудью в прыжке на землю. Встал над Зайцем, придерживая его правой передней лапой. Склонил голову к поверженному и оскалился, влажные белые зубы заблестели в пасти. Заяц под его лапой вдруг задёргался, как в конвульсиях и озадаченный Волк поспешно убрал с него лапу. Вроде придавил он Зайца несильно. Тот лежал на боку под ним, дрыгая длинными задними лапами. Волк сообразил, что это он так смеётся и с облегчением вздохнул. Спросил мысленно:
— Ты чего?
— Ой не могу! — отвечал Заяц. — Ты что, жвачку недавно жевал? Весь из себя страшный, зубастый волк хочет схватить добычу, а из пасти ментолом шибает. Представляешь волка, начищающего зубы мятной пастой?