— Ух ты! Ну вы, бля, даете! Раз и всё, капец избушке! — раздался сзади тоненький голосок. Парни обернулись. Выбравшаяся на поляну девочка с сияющими глазами даже подпрыгивала на месте от восторга.
— А вы кто? Волшебники что ли? А что вы ещё можете?
Маги переглянулись. Девочка наблюдала то, что ей видеть не полагалось, их колдовство. Она была нежеланным свидетелем. Писклявая девчонка здесь одна, а в лесу на километры вокруг никого, кроме них. Эту проблему надо было решать быстро.
Волк прыгнул и сцапал Аню за руку, второй рукой ухватил за плечо, повернул к себе. Девочка слабо пискнула, когда над ней навис взрослый, уставившись ей в лицо жёлтыми глазищами и оскалившись. Волк выпустил её руку и зажал рот.
Может, виной тому была взбудоражившая его погоня, но сейчас Волк чувствовал себя хищником, стоящим над добычей. Шея у девчонки такая хрупкая. В ночном лесу никто не услышит её криков.
Сейчас девочка находилась в его власти. Волк был гораздо сильнее, вдобавок был магом, мог сделать с ней всё, что ему угодно. Его никогда не нашла бы полиция. На краешке сознания мелькнула мысль о Зайце. Но тот слабее, не хищник. Его можно запугать или он промолчит из солидарности. Вожделения, похоти Волк не испытывал, его пьянила полная власть над жизнью и смертью беспомощного человечка.
Оторопевшая девчонка глядела на него круглыми от страха глазами, дёргалась, пытаясь вырваться. Волк чуял запах её страха, стекавшего по спине пота. Худая, даже костлявая девочка напомнила Волку младшую сестру Юлю. Та тоже была тощим, голенастым птенцом в этом возрасте. Воспоминание о сестре ударило в виски изнутри горячей волной, обожгло стыдом. Он человек, а не зверь. Волк пришёл в себя. Перед ним испуганный ребенок, а он не извращенец и не маньяк. Он гораздо сильнее. Недостойно пользоваться своей силой во вред настолько слабому, тому, кого ты ненадолго взял под защиту.
Наваждение схлынуло, оно длилось так недолго, что Заяц, похоже, ничего не заметил или не понял. Волку было бы стыдно взглянуть в глаза другу, если бы тот догадался о его позорных мыслишках.
Пришло понимание того, почему наставники говорили, что быть хищником труднее. Когда он только попал в Цитадель магов учеником и начал узнавать обычаи нового общества, то после ритуала Посвящения мечтал получить второе обличье зверя сильного, красивого, внушающего страх. Хотел быть львом, тигром, медведем. Стал волком, так уж распорядилась судьба, и это не изменить. Волк все-таки сильнее, чем воробей, мышь или ёж. Наставники твердили, что у хищников свои проблемы, и второе обличье в виде могучего зверя не делает Стража лучше товарищей, тех кому выпало обращаться в травоядное или маленькое животное. То, что он не превосходит Зайца или Кролика магическими способностями, Волк понял давно, а вот с трудностями хищника столкнулся впервые.
Волк сжал губы, чтобы оскалом не пугать Аню, но не выпустил её. Он мысленно попытался сообщить о возникшей проблеме опытному старшему другу Рамзесу. Связаться с ним удалось не сразу, тот был далеко, может быть на другом конце континента. Наконец Рамзес ответил, почти сразу прервал рассказ Волка, сказав, что только что выслушал сообщение Зайца. Сейчас он переместится в известное им троим укромное местечко на окраине Москвы, а оттуда его заберёт Заяц и доставит сюда. Рамзес не знал координат этой поляны, поэтому сам прибыть сюда не мог.
Заяц устремился в гущу леса, подальше от глаз девочки и исчез. Волк опустил руку, зажимавшую рот Ани и та набрала в грудь воздуха, чтобы заорать. Не успела. Волк уставился в её глаза и попытался подавить её волю, загипнотизировать. Получилось. Девочка замерла, как птенчик перед змеей. Вот и хорошо, по крайней мере не орёт. На большее он пока не способен. Вот прибудет Рамзес и решит проблему. Волк уставился на луну, пытаясь успокоиться. Жаль, что он не заставил девочку стоять статуей и не глядеть на них раньше, перед тем, как они вошли в дом, но, с другой стороны, если бы они с Зайцем не вышли из ведьминого дома, девчонка осталась бы в лесу совершенно беспомощная.
Ждать пришлось недолго. Вскоре из леса вышли Заяц с Рамзесом. Лысая голова старшего мага блестела в лунном свете, а одет тот был совершенно неподходящим для леса образом: в элегантный тёмный костюм с белоснежной рубашкой и чёрным галстуком-бабочкой. Передвигался он бесшумно и мягко, как большой кот. Они поздоровались. Увидев удивленный взгляд Волка, Рамзес пояснил:
— Мы с Аврелией слушали оперу в театре. Пришлось выйти в туалет, не дожидаясь антракта, и оттуда прыгнуть в Москву. Ну, кто там у вас?
Волк снял свои чары с девочки, та всхлипнула. Лысый маг подошёл к ребенку, взял за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза, подавляя волю. Ласково спросил:
— Милая, как тебя зовут?
Давясь рыданиями, девочка ответила. Постепенно Рамзес успокаивал её, расспросил, где она живет, почему оказалась здесь одна. Ему Аня рассказала о себе побольше, чем парням. У девчушки была только пьющая мать, которой не было дела до ребёнка, и которая до сих пор могла и не хватиться дочери, если её не искали. Рамзес узнал то, что хотел, а потом впился жгучими черными глазищами в растерянные голубые глаза застывшей в ступоре Ани, обвёл рукой вокруг её головы и щёлкнул пальцами. Стерев девочке память о событиях этой ночи, Рамзес погрузил её в транс, чтобы она могла идти, но не осознавала, что и кого видит и ничего не запоминала. Заяц подхватил ведро с грибами, взял Аню за руку и повёл вперед, туда, где в нескольких километрах находилась её родная деревня. Волк с Рамзесом обогнали их и пошли впереди. Шли молча, переговариваясь мысленно, рассказывали Рамзесу о висельнике и нехорошем домишке. Тот скупо похвалил парней, но выговорил им за то, что те в азарте забыли о свидетельнице. Ведьмино логово и так бы исчезло, без поливания молниями снаружи.
Заяц мысленно шепнул Волку:
— Представляешь, возвращается Рамзес обратно в туалет театра, а кабинка занята. Что он будет делать? Вырубит свидетеля?
— Ты что, Рамзеса не знаешь? — проворчал Волк. — Он свидетеля зачарует, отведёт ему глаза, а потом у зеркала спокойно приведёт костюм в порядок, поправит галстук и пойдёт себе в зал, если спектакль ещё не кончился. Надеюсь, Аврелия не закатит ему скандал.
— Я слышал, что Аврелия никогда не скандалит, — уверенно заявил Заяц. — Она молчит, молчит, а потом как даст лапой!
Пытаясь отвлечься от мыслей о своей позорной слабости, Волк представил себе, как Рамзес и Аврелия выясняют отношения. Сначала в человеческом облике, в одеяниях родных стран: сверкающего глазами смуглого Рамзеса с бритой головой, в складчатом белом переднике, с обнаженным торсом и леопардовой шкуре на левом плече, как подобало египетскому жрецу, и напротив него невозмутимую римлянку Аврелию в белой столе с пурпурной каймой. Потом представил эту пару уже в звериных обличьях: выгнувшего спину рыжего абиссинского кота с вздыбленной шерстью и гибкую чёрную пантеру. В зверином облике Рамзесу ссориться с давней подругой явно не стоило.
Они добрались до спящей деревушки, где не горел свет ни в одном окошке, пошли по улицам. Просыпались и брехали собаки, но никто из людей не всполошился. Стражи довели девочку до ограды её дома. Заяц поставил у её ног ведро с грибами, вытащил из кармана и засунул в грибы пару купюр. Перебирать грибы Аня наверняка будет сама, вот и найдет своеобразную компенсацию за пережитый страх, может конфет себе купит. Волк тоже спрятал в грибах несколько купюр. Это было всё, чем они ещё могли помочь ребёнку. Затем Заяц и Волк отошли подальше, а Рамзес мысленно попрощался с друзьями, в последний раз заглянул девочке в глаза, щёлкнул пальцами, выводя её из транса и исчез.
Аня потрясла головой, очнулась, огляделась, узнала дом, схватила ведро и бросилась к калитке, зовя: «Мама! Мама!». Парни убедились в том, что девочка пришла в себя и тоже исчезли, отправились по домам. Заяц был доволен охотой, а вот Волку вспоминать свою слабость было неприятно, хотя человек в нём и победил зверя.