Увидев лица изнывающих от непонимания «беглецов», Зелма сжалилась, нажала пальцем на левый рукав своего комбинезона около запястья. Открылся малюсенький — врех на врех, как показалось Ласу, — контейнер, заполненный какими-то намного более мелкими (чуть ли не пылью) отсвечивающими металлом устройствами.
— Это «жучки», как их называют у нас по старинке, — подслушивающая электроника, с помощью которой можно как слышать всё, что происходит на данном участке местности, в реальном времени, так и записывать эти шумы, чтобы прослышать в любое удобное время. — После ещё одного нажатия на рукав контейнер закрылся. — Кроме того, у меня имеются также микровидеокамеры, которые, по сути, делают то же самое — только не подслушивают, а подглядывают. С помощью всей этой техники я стала наблюдать за Сталочной — как называлась деревня, я узнала на третий день своей миссии — и за месяц, то есть примерно три десятка дней, окончательно утвердилась во мнении, что военной угрозы для Федерации вы не можете представлять даже теоретически, потому что ваш уровень развития, простите, не идёт ни в какое сравнение с нашими возможностями. Следовательно, «Би–202» вы уничтожить не могли. Значит, он пострадал от каких-то более естественных причин, для расследования которых требуются методы гражданской науки.
— Можно вопрос? — подняв руку, как только Зелма остановилась, чтобы перевести дыхание, спросил Плющ.
Разведчица подумала несколько мгновений — и кивнула.
— Чем вы питались всё это время? Как мне кажется, не только мутами…
— У меня был полугодовой запас концентратов — сухой питательной еды, которую можно разбавлять водой или (некоторые виды) есть так, пригодной к употреблению в течение многих лет. — Зелма повернулась к сидящему рядом с ней бывшему велку, сказала: — Нурс, покажи им.
— Тебе просто невозможно отказать, — пробормотал велк-«отшельник», встал со своего «табурета», походил по комнате, отыскал нужное место, сел на корточки и, подцепив пальцами доски, откинул крышку тайника.
Вынул оттуда коробку такого же стального цвета, как и обшивка компьютера, размерами десять на десять на шесть врехов, как отметил Плющ намётанным глазом. «Беглецы» тут же столпились около него. Нурс усмехнулся в бороду — и снял крышку.
— И что это? Как нам понять, что где лежит? — спросил Плющ. — Нам незнакомы все эти вещи…
— Концентраты — слева, вот эти разноцветные пакетики, — стал объяснять бывшиё велк. — В середине — пять сверхмощных универсальных аккумуляторов, от них могут работать и компьютер «Би–202», и все «примочки» комбинезона Зелмы; а как вы думали, откуда у неё энергия для всяких фокусов с одеждой?.. Рядом — шлем Зелмы, «продолжение» комбинезона для головы; там функций едва ли не больше, и видно там всё гораздо лучше…
— Поносить не дам, — вставила разведчица.
— Да они и не просят… Ну, а справа — медикаменты (то есть лекарства) и всякая мелочёвка: маячки, капсулы с топливом для двигателей комбинезона и всё такое прочее… это уже неинтересно, — сказал Нурс, закрыл коробку, убрал назад в тайник и вернулся на своё «сидячее место».
— А дальше? — спросила Ксюня у Зелмы, молча наблюдавшей за происходящим.
— Дальше? В смысле — после того, как я убедилась в вашей относительной безобидности? Согласно инструкциям, в таком случае дальнейшие наблюдения и исследования должны проводиться гражданскими методами. Но учёных из ближайших институтов, которые смогли бы заняться вашей деревней вплотную, ещё надо было ухитриться вызвать сюда. А у меня, кроме законченного факультета специальной разведки Военного университета Земли, в резюме были также законченные курсы по социологии плюс отличные оценки по филологическим дисциплинам, что сделало меня альтернативным кандидатом на должность федерального наблюдателя в этой звёздной системе. Военный корабль улетел и теперь пролетает мимо планеты раз в месяц при патрулировании космоса… а я в среднем каждые полгода получаю с него вот такую «посылку».
Зелма показала рукой на участок пола, под которым находилась коробка с оснащением.
— Сколько же вам лет? — вырвалось у Ксюни.
Зелма внимательно посмотрела на неё, и сталочка смущённо потупилась.
— Вообще-то спрашивать об этом несколько неприлично, но я отвечу. Двадцать семь. Вопросы не по теме ещё остались?
Молчание в комнате, судя по всему, означало, что — нет.
— Прекрасно… Мне уже немного осталось рассказать… Ну, что, я стала вас изучать. Незаметно для вас слушала вашу речь — поначалу ничего, правда, не понимала, но, воспользовавшись микрокамерами, стала видеть ситуации, в которых вы говорили те или иные фразы, исходя из этого, восстанавливать смысл речи, вычленять оттуда понятия… словом, через полгода я понимала практически любые ваши разговоры, благо у вас для них не очень-то много тем, и могла бы кое-как с вами объясниться, а ещё через три месяца говорила на вашем языке свободно. Никогда бы не подумала, что мой родной русский может так безобразно мутировать… Но, как говорится, прошлого не воротишь…