7
В Шижню они пошли вдвоем с Анкой: сначала зашли за Киром, но дверь открыл его злой и какой-то дерганый отец, сказал, что тот никуда не пойдет, и захлопнул дверь.
— Видимо, ему попало за что-то, — вздохнула Анка. — Может, узнал, что Кир сигареты его таскает, как думаешь?
Братьев Назаровых они не нашли, зато за ними увязался волк. И они втроем пошли по грунтовке вдоль леса, потом поля, потом снова леса, а в центре второго поля свернули на тропу, когда-то бывшую такой же грунтовкой, но давно заросшую травой. Над полем жужжали шмели, летали стрекозы, а трава была такой высокой, что, если бы инопланетяне, о которых рассказывала Анка, решили оставить на ней таинственные круги, получилось бы не хуже, чем на кукурузном поле. «Почему у иностранцев все интереснее? — думал Гриша. — И анаконды, и крокодилы, и инопланетяне тоже у них, а у нас поле и поле, лес и лес, одни кабаны у нас круче».
Перед входом в деревню стояла покосившаяся ржавая табличка с надписью «Шижня», и сразу за ней начинались дома.
— Как-то слабовата была колдунья, да? — сказал Гриша. — Осилила сжечь только три дома.
Было похоже на то, что Кир прав и история про колдунью — бред (очевидно, что колдунья сожгла бы все дома, а не только три), но Шижня все равно выглядела впечатляюще. Она начиналась с обугленных скелетов домов, через которые прорастали деревья, следом шли уцелевшие деревянные дома, которые издалека казались живыми, будто их хозяева все еще могут быть там, но, если подойти поближе, было видно, что заборы покосились, а кое-где и вовсе опрокинулись, дворы заросли травой по пояс, краска со стен отваливалась крупными хлопьями.
Волк убежал в кусты и зашуршал, Анка, переставшая его бояться и безуспешно пытавшаяся начать с ним дружить, пошла посмотреть, что он там нашел, а Гриша зашел в первый дом. На кухне на плите стоял брошенный казан, на стуле висели поблекшие полотенца с красноватым узором. В доме пахло гнилью и старостью. Из кухни была дверь в комнату, а в комнате еще одна дверь, но она была заперта. На стенах висели фотографии, много блеклых фотографий с женщинами и мужчинами, они сидели на стульях или стояли вокруг. На самом большом портрете был мужчина в военной форме.
Гриша сел на кровать — железную, с несколькими матрасами, — кровать смешно прогнулась под его весом, он несколько раз подпрыгнул на ней, при каждом прыжке над матрасом поднималось облако пыли. Потом он заметил, что из-под кровати что-то торчит, слез, нагнулся и в этот момент услышал за спиной скрип половиц. Он обернулся и понял, почувствовал, что в соседней комнате, за запертой дверью, кто-то есть.
Мальчик попятился назад в кухню, не отводя взгляда от запертой двери. На секунду ему показалось, что ручка поворачивается. Он моргнул — ручка не шевелилась, — сделал пару шагов назад. Половица скрипнула на кухне, и мальчик, не выдержав, вскрикнул и обернулся, но это был всего лишь волк. Он с интересом принюхивался к запертой двери.
— Гриш, ты где? — крикнула во дворе Анка.
Волк продолжал пристально смотреть на дверь, его янтарные глаза будто немного расширились. Он не рычал и не фыркал, только смотрел, будто пытаясь понять, что он почуял и что с этим делать. Мальчик не выдержал и выбежал во двор. Он подумал, рассказать Анке или нет, но решил не пугать, в конце концов, она всего лишь девчонка, и просто сказал:
— Пойдем отсюда, а?
В Шижне стало неуютно.
— Пойдем! — отозвалась Анка. — Вон в тот дом?
— А нам не пора возвращаться?
— Гриш, ты чего, мы же только пришли.
Мальчик обернулся на темные окна дома, на секунду ему показалось, что в окне качнулась занавеска. Хотелось убежать из мертвой деревни, но мальчик не понимал, как это сделать, не объясняя Анке, что в доме, похоже, водится призрак. Анка тем временем обошла следующий дом, продравшись через заросли травы, нашла сзади разбитое окно и, подтянувшись, пролезла через него.
— Залезай, — прозвучал изнутри ее голос, — тут прикольно.
Оставаться одному посреди Шижни было неприятнее, чем лезть в дом, а волк, как назло, куда-то убежал, так что Гриша вздохнул и тоже продрался через траву, подтянулся и залез внутрь. Такие же шкафы, кровати, кухня, пыль и гниль. В одной из спален на полу валялись детские игрушки.
— Не хочешь сестре взять? — сказала Анка, подняв с пола одноглазую куклу.
— Ну нет, — сказал Гриша, — это, как говорит бабушка, японский стыд.
Анка рассматривала фотографии в серванте, а Гриша смотрел в окно, ожидая появления то ли призрака, то ли еще кого. Куда же волк запропастился? Мальчику стало зябко.