Анна эта та еще истеричка. Она мне пару недель назад звонила, психовала, сказала, что Тамарке звонит-звонит, та трубку не берет, а ей срочно знать надо. Спрашивала, как звали сына какого-то там мужика из Шижни, представляете. Что там мальчик был, сын алкаша местного, сгоревшего при пожаре, и могу ли я поискать газеты старые у Тамарки, посмотреть, нет ли там фотографий этого алкаша и не написано ли, как звали его сына. Нервничала так, горячилась. Почти тридцать лет прошло, она все успокоиться не может.
— А зачем она это спрашивала? Что за мальчик? — заинтересовалась Анка.
— А я знаю? Я даже того алкаша толком не помню, откуда мне про его сына что-то знать. Я сто лет назад из Шижни уехала и живу спокойно, а не пережевываю воспоминания целыми днями. Так ей и сказала. Она разозлилась и трубку бросила.
— Мы видели, как Тамара в деревню к Анне приезжала, она уже уехала оттуда, — сказал Гриша. — Мы думали, она дома.
— Уехала, значит, от Анны? Давно?
— Неделю назад где-то.
— Понятно, запила снова, значит. Ей на съемках денег опять дали, видимо, пропивает сейчас. Вот за что мне все это... Последние два года не пила ведь... Говорила я ей: нужно жить дальше и успокоиться, — нет, она снова поперлась к подруге этой, видимо, та ее накрутила, и она снова сорвалась. Погодите. А вы откуда знаете, что Тамара уже от Анны уехала? Вы в деревне той были, что ли?
— Ага, мы, вообще, живем там, — сказала Анка.
— Ничего себе, а в Туезерске вы как оказались? До вашей деревни же отсюда больше ста километров.
— На автобусе приехали.
За окном было уже совсем темно.
23
Сначала Лика раскачивалась из стороны в сторону и всхлипывала. Потом перестала плакать, но продолжила раскачиваться. Когда она наконец успокоилась, было уже ближе к четырем утра.
— Я не хотела. — Это было первое, что она произнесла, голос звучал сипло, видимо, этот урод сильно передавил ей горло. — Я не специально.
— Никто не хотел.
Она встала и пошла на кухню, но так и не зашла внутрь, остановилась у двери и снова залилась слезами. Я встала и принесла ей стакан воды с кухни. Тела все еще лежали на полу, я решила, что лучше оставить их как есть, чтобы доблестное следствие имело возможность интерпретировать произошедшее как «один пьяница зарезал другого, а потом поскользнулся, упал да и сломал себе шею».
Лика пила воду на кровати Олега, подтянув колени к себе, и была похожа на несчастного скукожившегося воробья.
— Нас посадят, да? — сказала она тем же сиплым голосом. — Я не хочу в тюрьму, я не выживу там. Господи, мы проведем всю жизнь в тюрьме.
— Никто нас не посадит.
Я начала говорить. Объяснила, что произошедшее на кухне можно объяснить по-разному и совсем не факт, что следствие все свалит на нас. И даже если сначала будут подозревать нас — отрицать, что мы тут были, довольно сложно, нас видела половина местных жителей, но никто не знает, были ли мы здесь ночью, а значит, и не знает, были ли мы здесь в момент убийства, — следователям не нужен висяк, поэтому со временем они наверняка сами закроют дело с формулировкой «один зарезал второго, а потом убился сам». Полгода максимум, и все забудут об этом. Просто нужно исчезнуть на какое-то время и самим себя не сдавать. А сейчас нужно убираться из этого дома побыстрее, пока за окном еще ночь и деревня спит.
— А Санек? — спросила Лика. — Он же все слышал и видел нас тут. Он все расскажет.
Что делать с мальчиком, я не знала. Оставлять его было нельзя, убить ребенка я бы тоже не смогла. Все варианты были паршивыми.
— С собой заберем. Пока. Потом отдадим кому-нибудь, его усыновит кто-то по-тихому. Знаешь, сколько людей мечтают о ребенке и не могут его усыновить официальными способами. Придумаем что-нибудь. Пока просто заберем.
Лика кивнула. Под дверью Санька все еще горел свет. Мальчик совсем, что ли, не спал? Я приоткрыла дверь — он сидел на кровати и смотрел на меня большими глазами с черными кругами под ними, и выглядел маленьким старичком, поразительно похожим на своего отца.
— Все хорошо, мелкий. — Я закрыла дверь.
Не помню, кому первой в голову пришла мысль, что дом стоит поджечь, так сгорит все вместе с нашими отпечатками пальцев и будет сложнее разобраться, что произошло. Пьяницы убили друг друга, а дом загорелся от непотушенной сигареты, сколько таких историй.