– Прими наши поздравления с рождением внука, почтеннейший, – церемонно ответствовал Хват, довольный тем, что после установления дружеских отношений беседу теперь легко можно будет повернуть в нужном направлении, – и мы вместе возрадуемся за твоего сына, без сомнения унаследовавшего мудрость отца. Родившийся в полдень мальчик вырастет отважным воином, стремительным как ветер и безжалостным как дневное светило.
– Не каждый качикон умеет так красиво говорить. – похвалил старик. Он сделал знак сыну, чтобы тот наполнил пиалы гостей. – Благодарю тебя за добрые пожелания, чужестранец. Времена настали такие, что нашему народу понадобится много воинов. Я прошёл долгий путь, пережил столько восходов дневного светила, что потерял счёт прожитым годам. Находился на волосок от гибели и наслаждался мигом победы. Горячая молодая кровь временами затмевала разум, но со временем перебродила и стала эликсиром мудрости. Недалёк тот миг, когда последним, что я услышу, будет топот копыт Лао-Тын, которая подхватит мою воспарившую над хладным телом душу и унесёт её с собой, дабы вселить в тело новорождённого младенца. Закончится один круг жизни и начнётся другой. Мой дед был мудрым человеком, умевшим заглядывать за горизонт, в завтрашний день. Он обещал вернуться, когда наступит время Большого испытания для нашего народа. Надеюсь, что сегодня Лао-Тын подарила внуку душу его прославившегося мудростью предка. Мне нужно успеть воспитать мальчика настоящим мужчиной.
«Забавные верования, – подумал Хват, заметивший, что с каждой новой порцией хурунтэ у кочевника сильнее развязывается язык. – Раньше не приходилось слышать ничего подобного. Возьму на заметку. Может, когда и пригодится в будущем». Как подобает вежливому гостю, шеф Тайной сыскной канцелярии осведомился у хозяина гэра о здоровье его лошадей и о свежих новостях. Старик охотно поддержал разговор о достоинствах кобыльего молока перед материнским, в подробностях поведал, как обстоят дела в гэрах соседей, но всячески уклонялся от расспросов относительно Сердца Великого Гурта.
Как только эта тема всплывала, степняк тут же вспоминал своего деда и его пророчество о времени Большого испытания. Хват попытался приобщить к беседе второго кочевника, который почти не прикоснулся к хмельному напитку. Наследник гэра отвечал односложно и после таких долгих пауз, что за это время можно было бы неплохо выспаться. Устав от бесполезной болтовни, Хват искоса взглянул на Кара и выразительно моргнул. Если местные не хотят добровольно делиться информацией, значит, придётся их к этому подтолкнуть.
Вислоухий и без подсказки со стороны начальника уже прощупывал разум кочевников, пытаясь определить, не ведут ли они двойную игру. Старик был уже навеселе, а его сын выпил всего одну пиалу хурунтэ, и теперь только подливал отцу и гостям. От него не исходила угроза, равно как и другие эмоции, что не могло не настораживать. Так иногда вели себя люди, пытавшиеся закрыться от воздействия Дара. Вислоухий знал об этом, потому как сам учил подобному способу защиты Судью и Хвата. Метод ненадёжный, но позволял держать под контролем свои мысли, а против неопытного отверженца мог и сработать.
Кар потратил немало времени, прежде чем убедился – молодой степняк слишком скудоумен, чтобы плести какие бы то ни было интриги против чужеземцев. Его отличительной чертой была исполнительность. Вот и сейчас, получив указание наполнять пиалы, он внимательно следил за тем, чтобы у отца и гостей не переводился хмельной напиток. Ничего другое его попросту не интересовало. Когда Вислоухий окончательно переключился на старика, было уже поздно – кочевник сомлел и начал клевать носом над недопитым хурунтэ. Зная, что начальника не обрадует такой результат, Кар доложил:
– Мы здесь в безопасности. Это единственное, что успел выяснить. Остальные вопросы придётся отложить до утра.
– Я надеялся выйти в путь перед рассветом, – отправлял в рот жирный кусок вяленой конины, произнёс Хват. – Старик к тому времени наверняка проспится, но неизвестно, будет ли он завтра столь же расположен к беседе. Словно какое-то непонятное табу запрещает ему рассказать о том, куда откочевал Вождь Великого Гурта вместе со своими ближними подданными и телохранителями.