После стафилококков, доказавших свою полную некомпетентность, Лесь мимоходом подумал о грибах, но быстро отказался от них — никакой надежды, что пани Матильда согласится поглотить сырым хотя бы один маленький мухоморчик, а приготовить из него какое-нибудь блюдо Лесь, увы, не умел. В довершение опыт заставил его всерьез усомниться в своих отравительских талантах. В глубине души он безусловно ощущал собственную криминальную никчемность. Вот кабы кто другой взялся за такое дело!..
Кропотливые раздумья ни к чему не привели. Заместителя по делам отравления не было. Кошмар продолжался. Книга опозданий, как дамоклов меч, висела над головой. Тоскливое ожидание последующих и непрерывных мучений разверзло в его душе безграничную жажду спокойной жизни. Покоя хоть на один день! Покоя за любую цену!
И вдруг у Леся мелькнула новая необыкновенная мысль, мысль, которую он до сих пор не допускал до себя, считая ее невыполнимой. А, может, вот так просто в какой-нибудь день взять да и не опоздать, хоть разок?..
Некоторое время он и сам не мог решить, что для него труднее: не опоздать или совершить убийство. Дилемма представлялась более чем серьезной; Лесь понял: необходимо как-нибудь помочь рассудку в его отчаянной борьбе с душевным разладом. Отбросив тщетные размышления, предавшись этому похвальному намерению, он деловито вошел с балкона в комнату, а затем зашагал далее, всецело доверяя ногам.
Ноги, не проявив слишком большой любви к длинной дистанции, спустились на улицу, прошли несколько метров, повернули в ворота, спустились вниз, остановились в баре ресторана «Arnica». И здесь прекратили свою деятельность, передав инициативу верховной власти.
Подобная методика помощи рассудку с первой же минуты доказала свою эффективность. Теперь Лесь мог без помех продолжить размышления.
Чтобы не опоздать на работу, существовал лишь единственный выход: ночевать на службе. Другого Лесь не видел. Практика показала, что никакие усилия не дадут требуемых результатов. Итак, надо незаметно остаться в рабочем помещении, подождать, пока все разойдутся, отправиться поужинать, оставив двери открытыми, потом вернуться. В результате, он окажется на работе еще до восьми. Тайна необходима. А то еще начнут смеяться над ним…
Ибо Лесь все-таки смутно соображал, что откровенничать о закулисной стороне его поступков вовсе ни к чему. И так он довольно часто делал из себя идиота! Боже мой, да ничего другого и не делал, только хлопал глазами от стыда…
Печаль и горечь охватили его с новой силой, и он удвоил темпы безотказной помощи рассудку. Вскоре наступило благотворное утешение. Фантазия одну за другой рисовала картины все более интересные и увлекательные. Хулиганы нападают на пани Матильду, злая собака бросается на нее и кусает, американский миллионер женится на ней и увозит на другой континент, причем в этой последней картине Лесь игнорировал несколько солидный возраст кадровички. Все размышления вместе — категорическое решение оказаться завтра на работе вовремя, страстное желание куда-нибудь удалить пани Матильду, глубокое сожаление о собственной несостоятельности, все более сильное желание очень героического поступка — все это, вдобавок сцементированное с помощью барменши универсальным связующим, сотворило в голове Леся нечто невообразимое.
Из бара он вышел, одержимый видением нападающих хулиганов, отправился в магазин товаров домашнего обихода, где и приобрел чудовищных размеров нож для разделки мяса. Пока что не был уверен в целевом назначении ножа. В сумбурной его голове клубились разные проекты разных планов. Хулиганы бесспорно должны нападать с ножом. Стало быть, на всякий случай надо позаботиться об их вооружении, ведь с них станется — в рассеянности плохо экипируются и как раз позабудут нож… А, возможно, ножом придется пригрозить миллионеру, когда откажется жениться на пани Матильде… А если, к примеру, взять да и броситься на нее пораньше утром: «Кошелек или жизнь!..», то есть «Журнал опозданий или жизнь!..»
Старательно спрятав нож под пиджаком, он вернулся на службу перед самым окончанием рабочего дня. У него таки хватило трезвости позвонить жене и героически убедить ее, что он всю ночь проработает у приятеля. А после принялся ждать…
В четыре часа сослуживцы начали расходиться. Лесь, когда в комнате никого не было, быстро залез под Каролеков стол, заслонившись чертежной доской Решил сидеть в этом убежище, пока все не уйдут, и он не останется в мастерской один.
Лесь сидел на полу, в тесноте и неудобстве, в голове по-прежнему бурлила неразбериха, а вокруг по-прежнему раздавалось множество голосов. Прошло довольно много времени, голоса, наконец, утихли, вместо них Лесь услышал шаги. Шаги приблизились, из-за своей доски он узнал пленительно знакомые ноги красивой Барбары. Ноги остановились, и сердце Леся защемила сладкая истома. Вдруг к ногам Барбары подошли еще ноги, на сей раз мужские. Остановились позади Барбары. Ее ноги переступили и повернулись навстречу тем, мужским. Ни одного слова.