Женщины оплакивают покойного,
опершись на гроб,
украшение которого заканчивает Банг Олень
Работа снова закипела: нужно было выкопать прямоугольную яму, вытянутую с востока на запад. Во время работы не смолкали разговоры. Кладбище — излюбленное место колдунов, пожирателей душ, и Тоонг-Джиенг предложил поставить пулемет в ветвях одного из красивых деревьев, окаймлявших поляну. Во время посещения Озерного поста его очень поразило, как действует это оружие.
Мужчины обступили яму, которую они копали, сменяясь по двое. Разговор зашел о глупости и упрямстве женщин. «Все женщины бестолковы, — невозмутимо заявил Тоонг-Бинг. — Моя жена, например, лаялась сегодня с самого утра по любому поводу: из-за обрушивания риса, из-за готовки пищи… И так без передышки, без передышки. Но однажды я ее хорошо проучил: каждое утро она меня пилила, каждое утро принималась за свое, а я молчал, но один раз, когда она начала ругаться по дороге с миира, я одним ударом ножа распорол корзину, которую она впереди меня несла на спине». Слушатели расхохотались. Чонг Военный подтвердил: «Все женщины бестолковы», — и рассказал, как он сломал толстый ратан о спину своей жены после ужасной сцены ревности, которую она ему закатила, придя из Идут Лиенг Крака, где происходило обменное жертвоприношение между Бап Тяном и бывшим начальником кантона. Тоонг-Джиенг спросил у меня, бывают ли у французов такие семейные сцены. Чтобы не распространяться на эту тему (а может, чтобы сохранить у мнонгаров иллюзии, сам не знаю), я сказал, что нет. «Глупости! — воскликнул Чонг Военный. — Еще как ссорятся! И ревности у них хватает. Когда я был в пехоте, я однажды видел, как два мужчины дрались из-за женщины, да не простые солдаты, а сержанты. Один хотел убить другого и гонялся за ним с большим кинжалом».
В двадцать минут двенадцатого могила была готова: в длину она имела два метра двадцать сантиметров, в глубину — шестьдесят пять сантиметров. Стенки у нее были очень прямые, а дно плоское, ровное.
Тоонг Повар завязал стебли травы пайот свободным узлом и, держа их за концы, стал над могилой, упершись каждой ногой в другой край. Нагнувшись, он попятился к ее изголовью, все туже стягивая узел, пока стебли не разорвались. Тогда он бросил их в чащу леса. Этим жестом он «собирал» души людей, которые работали в яме, иначе они могли там остаться…
Принесли гроб. Его обернули двумя крепкими ратановыми полосами, концы которых держали двое мужчин. Шест, на котором несли гроб, положили концами на высокие края ямы. Два человека обрезали мотыгой и куп-купом ратановые полосы, прикреплявшие гроб к бревну, благодаря удерживавшим его ратаиовым полосам гроб опустился в могилу плавно, без рывков.
На гробе, около рогов, слева от изголовья, Банг Олень положил кусочек дерева с зарубками. Это «лестница для души» (нтунг хеэнг). Пока часть людей подносила длинные бревна, чтобы закрыть ими могилу, остальные опустили туда мотыгу, куп-куп умершего и все еще живого «цыпленка, клюющего личинки мясной мухи». Настил из бревен не должен коснуться «шнурка проводника души-ястреба», — это полоса толстого ратана, указывающая дорогу душе-ястребу. Настил из бревен покрыли плотным ковром только что скошенной травы, а на нее поставили три кувшина, самый большой — прямо над головой покойного. В половине двенадцатого все собрались вокруг могилы и обратились к умершему с мольбой, чтобы теперь, когда его похоронили, он спокойно оставался в подземных мирах. Могилу закидали землей, — вынутой из ямы. Получился продолговатый холмик, достигавший краев горлышка маленьких кувшинов. Как только бугорок был готов, Тоонг потянул за шнурок, чтобы показать дорогу душе, если она захочет перевоплотиться.
Мужчины взяли тоненькие бамбуковые палочки и, читая молтивы, воткнули их крест-накрест вокруг могилы. Это «изгородь Сраэ» (имя мифического героя), защищающая умершего и его могилу.
На холмик положили различные предметы, принесенные в дар покойному, которые необходимы ему в подземных мирах. В это время Банг Олень, произнося моление, положил у изголовья могилы первый ком земли, снятый при выкапывании ямы. Это «ком земли души-ястреба» (ук, тланг кулэл). Наконец, в голове и в ногах могилы укрепили крышу с настилом из травы пай-от на двух шестах, установленных так, что образовался низкий навес.
В заключение каждый просунул руку под навес и положил на холмик несколько крошечных кусочков веточки:
Не теряя времени, все тут же возвратились в деревню. Анг Семенящая была на кладбище первый раз, поэтому ее друг Тоонг-Джиенг дал ей перешагнуть через лезвие своего куп-купа, повернутого острием кверху. Замыкал шествие Крэнг-Анг, брат умершего. Он не забыл, уходя с поляны, загородить тропинку сломанной веткой, чтобы обезопасить наш уход[104].
В деревню мы возвратились в полдень. Все тотчас же отправились на реку, чтобы совершить очистительные омовения: помыться, выстирать одежду и омыть инструменты в проточной воде. Мужчины ушли купаться ниже по течению, где духам дороги и леса труднее напасть, по для женщин там было слишком глубоко, и они мылись у излучины… Прежде чем вернуться к себе, каждый подошел к дому умершего и, не входя в него, ополоснул ноги, руки и лезвие ножа (или другого инструмента, принесенного из леса) теплой водой из котла, выставленного Манг-Тоонг у семейной двери. Очистившись таким образом, они могли спокойно отправляться домой, не боясь заболеть или заразить близких. Наступило время еды.
После обеда началась вторая очередь жертвоприношений и возлияний покойному. Накануне жертву принесли для «помазания кровью гроба», теперь для «переселения в лес». По сути дела, это повторение тех же церемоний, объединенных одинаковыми названиями и связанных с одинаковыми обрядами. Тоонг Повар и Бронг Вдова пожертвовали вчера покойному каждый по свинье и кувшину с пивом, сегодня Тоонг принес в жертву курицу и рнэм в небольшом кувшине, Бронг принесла маленький кувшин с рнэмом, приятель Тоонг-Джиенг и близкий друг Тоонг-Ван сделали одинаковые приношения. Банг Олень в честь своего шурина принес в жертву поросенка и маленький кувшин с рнэмом. Как и вчера, пока мужчина убивал дубинкой или палкой свинью или курицу, его жена, сестра или дочь, стоя рядом, призывала умершего, закинув руки на голову и громко причитая. Он отрезал крыло и лапку у курицы (или когти у свиньи) и клал на пробку кувшина, покрытую пивной бардой с несколькими кусочками угля наверху.
Приносящие жертвы отправились все вместе к началу тропинки, ведшей на кладбище, и положили там свои приношения. Они уселись на корточки около принесенных пробок от кувшинов и, устремив взгляд на кладбище, выкрикивали свое имя и описывали принесенные дары, потом умоляли покойного:
Все возвратились в деревню. Каждый подошел к своему кувшину, стоявшему перед домом покойного, набрал в рот пива и выплюнул его на семейную дверь: в подземном мире эта капля превратится в кувшин с рнэмом. Тоонг-Манг как хозяин дома выполнил этот обряд, набирая в рот пива из каждого кувшина, принесенного гостями в честь его отца. Затем все начали пить.