Атмосфера сразу же разрядилась. Два дня и три ночи в деревне стояли крик, плач, стоны и причитания, а тут вдруг воцарилась тишина. Разумеется, произошло горестное событие, дом был потрясен несчастьем, но оно проявлялось только во внешнем виде членов семьи: они обязаны несколько месяцев ходить в трауре, не носить ни браслетов, ни бус, волосы их в беспорядке распущены по спине, у них опухшие лица, и говорят они охрипшими от непрерывного плача голосами. Но больше не было слышно причитаний и душераздирающих криков плакальщиц, и отсутствие шумных проявлений горя создавало впечатление успокоенности. Этому, разумеется, способствовало и то, что цепь обрядов, выполнявшихся после смерти Танг-Джиенга Сутулого, закончилась. В них отразился страх перед умершим: живые защищают души не только своих близких, но и своих вещей от опасности быть увлеченными в подземный мир. Ни один человек, даже самый несчастный, не покидает охотно мир живых и старается унести с собой все, что возможно. Вокруг кувшинов ни на минуту не смолкал разговор. Говорили о чем угодно: о том, что прошедшие ночи были свежими и что Танг Сутулый не начал разлагаться благодаря больничным лекарствам. Беседа велась спокойным тоном, пили, курили. Ван-Нга Кролик даже принес собачью шкуру, из которой по заказу Боонга Помощника выкраивал кисет для табака.
Но спокойствие сразу же нарушилось, как только присутствующим предложили «рис духов дороги и лесов», потому что тут сын и зять Танга Сутулого качали снимать со стены кувшины, чтобы разделить их между кланами покойного и его жены. Раздались пронзительные голоса Анг Вдовы и Манг-Тоонга. Разложили посуду и украшения. С одной стороны младшая сестра умершего Бронг Вдова представляла клан Тилей; с другой — Тоонг Повар защищал интересы своей матери и сестер из клана Дак Тят.
Пробки из слоновой кости принадлежали покойному мужу старшей дочери Анг, они в счет не шли. Красивое ожерелье из крупного жемчуга, которое Танг Сутулый носил, будучи еще холостым, возвратили его сестре. У Джиенг осталось ожерелье, которое ей подарили до замужества. Бронг Вдова, очень довольная тем, что к ней вернулось ожерелье, объявила, что трости, купленные четой, оставляет детям своего брата. Анг сердито говорила тетке, чтобы она в будущем не вздумала утверждать, что кто-то не хотел делиться. Между двумя кланами впервые пробежала черная кошка.
Джиенг-Танг вынула шесть вьетнамских пиал, две полоски железа и два котла, половину этого отдала своей невестке, а другую оставила себе…
Перешли к дележу «ценного имущества». Выставили все кувшины, принадлежавшие семье покойного. Тоонг разделил их на две части: те, что принадлежали детям или Вану Вдовцу, и те, что были нажиты родителями за время их совместной жизни. Тоонг брал каждый кувшин — в руки и подробно рассказывал, как и за сколько он был куплен. «Этот большой «танг-сох» из Джиринга я купил за шестьдесят пиастров, которые заработал на плантации. А этот стоил восемьдесят пиастров. А вот этот я получил в обмен за свиную голову у начальника кантона. За этот старинный кувшин я отдал две тысячи шестьсот пиастров, свинью в три пяди, одеяло, сотканное моей сестрой Анг, и поросенка. Этот кувшин обошелся в двести пиастров, да еще свинку в три пяди. Вот как обстоит дело с моими кувшинами. А эти четыре кувшина принадлежат моему дяде Вану, они ему достались после раздела имущества с кланом Джа, после смерти его жены. Эти шесть кувшинов — собственность моей сестры Анг, она получила их во время раздела с кланом Рджэ, после смерти ее мужа».
Потом были перечислены семейные долги, в первую очередь «мясные долги», т. е. мясо, полученное во время жертвоприношения буйвола, которое следует отдарить, когда семья покойного будет приносить жертву. Супруги остались должны грудинку старосте Сар Ланга, лопатку (целую переднюю ногу) шаману Дэи и два куска тонкого края (включая вырезку) Банг-Ангу. Последние два подарка были получены на большом празднике земли в Сар Ланге. Другим важным долгом был ряд кукурузы, занятый у шамана Дэи, за который был обещан новый кувшин. У Танг и Джиенг были и должники: Крэнг-Анг, брат покойного, задолжал им шесть корзин падди, вместо которых обещал дать кувшин среднего размера, а Чар-Риенг — двенадцать корзин травы пайот.
Перешли к живности: Танг-Джиенгу принадлежала только одна свинья, и ее принесли в жертву позавчера. Остальные свиньи и домашняя птица являлись собственностью его сына, так что здесь делить было нечего.
Около четырех часов каждой плакальщице вручили ее долю «мяса духов дороги и леса»: полоску в палец длиной и в два пальца толщиной. Это мясо, отрезанное от туши жертвенной свиньи, дает право женщинам, оплакивавшим покойника, отмыться от табу, которое их оскверняет. Сразу же после этого начались «обряды плевания на ногу» (чох джэнг). Это наиболее важные обряды погребального очищения, сопровождающиеся подношениями, которые являются компенсацией за помощь, оказанную в эти дни, платой за принесенную жертву или спиртное или одновременно и тем и другим. Начали с Бронг Вдовы, гостевая которой служила продолжением гостевой покойного: такая близость с умершим делала ее наиболее уязвимой, и надо было принять срочные и энергичные меры. Тоонг Повар разжевал несколько зернышек риса и выплюнул на лезвие куп-купа, которым провел по левой ноге тетки:
Потом он преподнес ей корзину, наполненную падди, поверх которого лежала лопатка принесенной в жертву свиньи и лезвие куп-купа — символ прочности (Бронг со своей стороны дала жене и детям брата окорок свиньи, заколотой в его честь). Она взяла щепотку белого риса, разжевала его и выплюнула на верхнюю часть обеих своих дверей, чтобы отогнать злых духов.
Бангу Оленю дали такое же количество падди и часть свиного окорока. Боонг Помощник и Чонг Военный, делавшие ножки гроба, получили по куску филе, по поясной корзинке с падди и по железной полоске, Крэнг-Ангу подарили кусок грудинки, полоску железа, а вместо падди — маленький кувшин без горлышка (фактически — отдали долг, так как Крэнг-Анг на похоронах своей первой жены подарил точно такой же кувшин Тангу Сутулому в ответ на курицу и рнэм, которыми тот почтил память умершей). Остаток грудинки был вручен Кранг-Дрыму. Начальник кантона и Тян получили одинаковые подарки: поясную корзинку с падди, полоску железа, половину окорока первый и половину лопатки второй. Мхо-Лангу, преподнесшему кувшин с рнэмом, и шести мужчинам, которые делали и несли гроб, выдали каждому по куску мяса и по щепотке сырого падди (чтобы они совершили обряд очищения своих дверей). Вручение подарков сопровождалось благословением: очищенный рис выплевывали на левую ногу.
В доме умершего собралась целая толпа народа: как всегда при раздаче «подарков», людям хотелось посмотреть, как имущество переходит из рук в руки. Пришли те, кто рассчитывал что-нибудь получить, и их родственники, которых влекло желание защитить в случае надобности интересы своих близких и убедиться, что они получили все, что им полагалось.
Когда «подарки» были розданы, Банг Олень попросил родных покойного рассказать о больших праздниках, на которых «поглощалось» его добро. Он сам назвал три жертвоприношения буйвола, совершенных покойным, а присутствующие вспомнили еще о четвертом, состоявшемся в Пхи Сроонь, где Банга не было. Крэнг-Анг обстоятельно рассказал о каждом жертвоприношении, совершенном его братом. Джиенг, ее брат Ван Вдовец и в особенности сын покойного Тоонг Повар добавляли к рассказу все новые подробности, а Краэ-Дрым, тоже член клана Дак Тят, оживлял его веселыми шуточками. Покончив с воспоминаниями о щедрости покойного, поднимавшими его престиж, на середину комнаты выдвинули оставленные в наследство кувшины. Банг Олень несколько раз повторил, что делить следует только имущество, нажитое супругами за время их совместной жизни, но никак не то, что они имели до свадьбы, и не то, что принадлежит их детям. «Кувшины, — сказал он, — уравновешивают дела». О мясе, давно съеденном супругами, «сестрами и матерями», не вспоминали. Обсуждались только мясные долги последнего времени или, например, кукурузный долг, который оценивался в один большой кувшин.