С тепловоза соскочил крайне разнервничавшийся машинист, а за ним выскочил его необычайно удивленный помощник. Они оба остановились возле освещенного огнем факела горбуна с совершенно идиотским выражением лица.
«Наверное, сумасшедший», – мелькнула в мозгу мысль у машиниста, и он почувствовал вдруг желание укрыться на тепловозе. Но он не имел права показывать свой страх перед помощником, поэтому отступил немного назад, чтобы прийти в себя. Потом он снова сделал шаг в сторону таинственного человека.
– Что случилось? – гневно спросил он. – В чем дело?
Лесь ощутил беспокойство и страх гораздо больший, чем машинист. Он не мог ответить, что речь идет о нападении, но ничего другого в голову ему не приходило, поэтому он отступил на несколько шагов, сохраняя прежнюю дистанцию. Машинист снова двинулся в его сторону.
– Да говорите же, что случилось? Что здесь происходит?
Лесь, не отвечая, снова отодвинулся. Машинист с помощником снова пошел в его направлении. Но Лесь соблюдал дистанцию, и поэтому пятился задом.
– Может быть, он немой?… – вполголоса спросил помощник.
Машинист вдруг уяснил себе, что их двое, а тот только один. А сейчас, по всей видимости, к ним присоединятся начальник поезда и кондуктор… И он пошел в направлении Леся более решительно.
– Ну, говори, растяпа, что тебе нужно? – крикнул он зло, успокаиваясь. – Ты чего бегаешь по рельсам, ты, живой труп?!
Этот окрик произвел на Леся впечатление враждебности, поэтому он ускорил движение назад. Одновременно он хотел как-то объясниться с машинистом, поэтому придал своему лицу приязненное выражение и постарался улыбнуться.
Это выражение показалось машинисту, однако, глупой гримасой, и потому он его с презрением игнорировал. В глубине души он почувствовал, что не должен позволять какому-то идиоту издеваться над работниками железной дороги, и с криком:
– Стой, ты, жлоб полевой, громом прибитый! – бросился бегом к Лесю.
Ни секунды не размышляя, Лесь повернулся и с факелом в руках бросился бежать. За ним погнались, погоня состояла из нескольких человек, во главе которых был машинист и его помощник, а в тылу – начальник поезда и кондуктор. Оба, вырванные из сна, которому они предавались от станции к станции, вышли только сейчас, чтобы увидеть, что произошло.
Небольшая, но довольно растянутая группа работников железнодорожного транспорта преодолевала расстояние, всматриваясь в осыпаемого искрами человека, но вдруг машинист остановился как вкопанный. Он увидел что-то, что потрясло его до основания! У бегущего впереди них человека на ходу оторвался горб и упал в заросли.
Помощник машиниста издал сдавленный крик и тоже замер возле своего начальника, а затем возле них остановились и начальник поезда с кондуктором, напрасно силясь что-либо выяснить.
Утрата горба возвратила Лесю свободу действий, догорающий факел начал уже обжигать ему руку, поэтому он бросил его в кусты вслед за горбом и пустился бежать быстрее. Лишившись последнего невыгодного балласта в виде факела, он через мгновение исчез с глаз застывшей в неподвижности погони.
Придя в себя, машинист решил, что ни за какие сокровища мира не будет продолжать гнаться пешком, но ему в голову вдруг пришла мысль, что если тот распадающийся кретин и дальше будет бежать по шпалам, то выгоднее всего догонять его с помощью поезда. Поэтому он повернул назад, к тепловозу.
Хоть он и очень торопился, расстояние, которое образовалось между ним и тепловозом в результате погони, позволило Янушу и Каролеку произвести все перемещения под вагонами без опаски. В момент, когда поезд тронулся, вся четверка неудавшихся преступников, сосредоточившаяся вокруг машины, находилась в наивысшей точке горячего спора.
– Ну так что из того, что он трогается, ты, олух, ты, темная масса из провинции, – горячился доведенный до последнего предела Стефан. – Через минуту здесь будет дрезина с милицией! Вон отсюда! Садиться и драпать!!!
– Как же драпать, куда бежать, если того кретина нет! – нервничал Януш.
– Слушайте, может, он побежал к Влодеку? – беспокоился Каролек.
– Если он побежал к Влодеку, а мы стоим здесь как стадо баранов, то я ему покажу!…
– Успокойся! – крикнула Барбара, выведенная из себя еще и плачевным состоянием ее верхней одежды, неприспособленной для прогулок по грязи. – Мы успеем убежать, если что-нибудь услышим! Дрезина ведь за нами не будет ехать!
– Пусть кто-нибудь пробежится по этому чертовому пути, может быть, эта ошибка природы где-нибудь там болтается!
– Иди ты… – нервно сказал Каролек Янушу. – Я не могу надеть туфли.