Кайл...
Я крепко сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
- Знаешь, - мягко говорит Виктор. - Я не буду забирать его, пусть останется у тебя...
Я не даю ему закончить:
- Забирай его, Виктор. Он ничего не изменит.
Я поворачиваюсь обратно, и Виктор пожимает плечами - выглядя еще более нелепым и долговязым с убранными в карманы руками.
- Он сам выберет, с кем ему быть.
Мне кажется, что Виктор все еще готов обнять меня - в любую минуту. Значит ли это, что я выгляжу так, как будто в любую минуту сорвусь и снова заплачу? Я скрещиваю руки на груди, чтобы выглядеть как можно более неприступной.
- Я хочу побыть одна.
- Точно?
Виктор слегка хмурится и наклоняет голову.
- Ты в порядке?
- Да, - я поспешно киваю и даже пытаюсь улыбнуться. Подталкиваю его к калитке, чтобы выпроводить как можно быстрее. К счастью, он улыбается - так же, как всегда.
- Я приду завтра. Так что долго не нежься в постели. А то придется будить тебя.
Я невольно улыбаюсь в ответ. Даже несмотря на то, что мои утра больше не такие сонные и ленивые, как раньше, - я просыпаюсь с первыми лучами солнца и к каким только уловкам не прибегаю, чтобы сомкнуть глаза ночью, хотя бы на пару часов.
Лучше всего срабатывает старый добрый способ измотать себя до смерти – когда у меня достаточно сил, я надеваю старый спортивный костюм, который вот уже как несколько лет был Кайлу мал, и бегу вдоль кромки леса. Часто я пытаюсь представить себя на его месте - когда спорт это вся моя жизнь, и я не могу жить без этого. Что он чувствовал, когда бежал без остановки целые мили, когда тренировался, пока не выдыхался из сил, когда потягивал ноющие мышцы с удовлетворенной улыбкой на лице? Он всегда возвращался с тренировки таким сияющим...
Какого это было слышать разгоряченные крики, подбадривающие тебя с трибун? Какого было побеждать и подниматься на пьедестал за наградой? Любимчик толпы, во всем первый, всегда лучший – его команда никогда, никогда не проигрывала с тех пор, как его выбрали капитаном три года назад.
Иногда мне кажется, что еще немного, и я поймаю это ощущение – пойму, каково это – быть им.
- Пока, - говорю я Виктору.
И он кивает, пытаясь улыбаться уже хотя бы глазами, когда я захлопываю калитку перед его лицом. Он ничего не может сделать. Я снова закрываюсь от него.
4
Я иду в дом и только, когда закрываю дверь, и внутрь вдруг проскальзывает рыжая молния, вспоминаю про лиса.
- Эй! - кричу я. - Эй! Куда!
Только этого еще не хватало - дикое животное в моем доме. Поверить не могу, что он усыпил мою бдительность и заскочил внутрь, как только представилась возможность! И теперь носится по всему первому этажу как угорелый, пружиня, словно резиновый мяч. Мне достаточно и пары секунд, чтобы понять, что лиса в разы хуже, чем радостная собака, которой сказали, что пора идти на прогулку. Хуже, чем неугомонный котенок, охотящийся за всем, что движется, и маленький ребенок, превращающий все пространство вокруг в хаос. Оказывается, что лисы прыгают чуть ли не так же высоко, как кошки, только в два раза, а то и в три крупнее, если считать огромный пушистый хвост, и энергии у них больше, чем у всех троих, вместе взятых.
Лис рыжим вихрем проносится по всем стульям и диванам, чудом не запрыгивая на стол. Я просто стою на месте, потеряв дар речи, вынужденная наблюдать за этим жестоким покушением...
С минуту я раздумываю, не взять ли швабру из кладовки, но в итоге решаю, что это слишком жестокая идея. И к тому же опасная. Мы с Виктором оба видели эти острые зубы.
В надежде я открываю дверь, пытаясь привлечь его внимание, но не получаю никакой реакции. Глупая попытка.
Я прохожу внутрь, и, только когда останавливаюсь на пороге кухни, лис наконец замирает, судорожно дыша. Его грудь ходит ходуном, и спрашивается, с чего было так носиться?
Не знаю зачем, но я протягиваю руку, и он тут же отскакивает в сторону. Словно знает, что в глубине души я очень сильно надеюсь, что все равно смогу каким-то образом выпроводить его на улицу.
Спустя несколько минут бессмысленной погони, в которой я неизменно выхожу проигравшей, я сдаюсь.
- Ладно, только ничего не рви и не грызи.
Сомневаюсь, что он меня послушается.
Я поднимаюсь в свою комнату, вдруг чувствуя давящую усталость, и слышу, как позади, поднимаясь за мной по деревянным ступенькам, осторожно цокают коготки. Резко оборачиваюсь, и лис замирает на месте, но с такой хитрой, заискивающей улыбкой на морде, что в итоге я делаю вид, что ничего не видела, разворачиваюсь и иду дальше.