Кайл приобнимает меня за плечо и говорит:
- Мы выберемся. Мы уедем отсюда вместе, обещаю. Я не брошу тебя.
Он поджимает губы в задумчивой улыбке и тут же добавляет:
- А ты никогда не бросишь меня.
Я без промедления киваю, даже не задумываясь.
- Обещаю.
И обнимаю его в ответ, прижимаясь щекой к старой выцветшей футболке с логотипом футбольной команды «Сан-Хосе Эртквейкс».
Мы никогда раньше не говорили о том, что хотим уехать, - это желание и так настолько очевидно, что при всяком разговоре замирает у каждого на губах. Жизнь в Грин Фоллс невыносима. И, быть может, за его пределами тоже, но, когда все вокруг только и делают что твердят о лучшей доле, где-то там, далеко, вместо того, чтобы изменить свои никчемные, пропахшие керосином и сигаретами, жизни, становится уже все равно. Невыносимо хочется вырваться из этого глухого и затхлого места, и, чем взрослее ты становишься, тем сильнее это желание, ведь с каждым годом понимаешь, что шансов становится все меньше...
Да, этот город быстро делает тебя взрослым.
«Я не брошу тебя»...
Кайл не из тех, кто часто говорит подобные вещи. И это обещание, данное в день похорон нашей матери, ставит клеймо на мое сердце. Я просто не имею права забыть эти четыре слова, поставить на них крест.
6
В животе урчит, и я заставляю себя подняться. Пора приготовить что-нибудь из того, что осталось в холодильнике после последнего прихода тети. К тому же стоит покормить моего рыжего друга – в награду за то, что подарил мне несколько часов покоя.
Я спускаюсь на кухню и засовываю голову в морозилку. Лис тут же сует свой длинный нос мне под руку, и я, забывшись, отпихиваю его, чтобы знал свое место. И осознаю это только через пару секунд...
Удивительно, но он не огрызается. Но и не отходит послушно назад, а вновь тычется носом в покрытые льдом ящики. Я игриво отталкиваю его, и он так же игриво отпрыгивает назад.
- Ладно-ладно, хватит, - я щурюсь и невольно улыбаюсь. – Я просто дурачусь, накормлю я тебя, накормлю.
И сама попытаюсь поесть...
Я высыпаю на сковородку бесформенные комки мясных фрикаделек, украшенных, словно глазурью, кусочками льда. Надеюсь, кетчуп немного приукрасит их едва ли сносный вкус.
Лис садится у моих ног и терпеливо ждет, запрокинув голову. Сейчас он ужасно похож на собаку, выпрашивающую кусочек преданным взглядом, но я не позволяю сердцу растаять, внимательно следя за фрикадельками. И лишь изредка, краем глаза, наблюдаю, как он двигает ушами каждый раз, когда жир скворчит и шипит на сковородке. Ни разу он не предпринимает попыток оказаться поближе к манящему запаху жареного мяса, если это, конечно, можно назвать мясом, но уверена, стоит мне выйти из комнаты, как он запрыгнет на столешницу и сожрет все за пару секунд.
Похоже, он действительно жил у кого-то дома и нехило разбирается в предназначениях мебели: в холодильнике хранят запасы, за столом их поглощают, а на плите - готовят. Если, конечно, лисам понятен концепт готовки.
Наконец, фрикадельки готовы, однако от этого не стали выглядеть шибко приятнее: лишь покрылись золотой корочкой и то, частично. Я ставлю их на стол, и лис с готовностью запрыгивает на стул, облизываясь.
Я хмурюсь.
- Извини, парень, но не здесь.
Я достаю еще одну тарелку и ставлю на пол.
- На самом деле они отвратительны, - говорю я, но осекаюсь на полуслове. Лис сметает все с тарелки, едва успевая жевать. Я вздыхаю, поджав губы. – Хотела бы я иметь такой аппетит.
Я сижу, меланхолично гоняя постепенно остывающие фрикадельки по тарелке, и смотрю на пустующий стул напротив, с которого только что спрыгнул лис. Место Кайла.
Я борюсь всего с одной фрикаделькой по нескольку минут, но кусок так и не лезет в горло. Лис ждет, не сводя с меня глаз, и я вздыхаю и наконец наклоняюсь и сгребаю вилкой все, что есть на моей тарелке, вниз. Лис замирает на миг и смотрит мне в глаза, словно сам удивлен, что дождался добавки. Но это длится всего лишь секунду, и вот он уже громко чавкает, запихиваясь едой как в последний раз.
Делать больше нечего, и я снова поднимаюсь в свою комнату. Лис следует за мной, шумно облизываясь, - так словно запрятал с килограмм мяса где-то между зубами. Я захожу в комнату, и он не отступает на ни шаг. И тогда я замираю.
А потом медленно разворачиваюсь и смотрю прямо в эти нахальные ярко-желтые глаза. Какие же они красивые...