«Допустим, мы это сделаем, но что дальше?»
Уснуть не получалось — кто бы сомневался. Я тоже была сегодня за стеной, тоже оказалась переполнена впечатлениями, которыми жаждала поделиться. Хотелось ощущать себя частью общего, загадочного и важного.
Вспомнилось: в детстве, перед тем как уснуть, я долго не отпускала маму из комнаты — держала за руку, гоняла за водой, просила проводить до туалета, чтобы монстры не набросились из темноты. Было скучно просто лежать в кровати. И тогда, и сейчас.
Необутая, я отправилась на кухню. Ближайшая — была на втором, но та, что на пятом, мне нравилась больше. Все эти новомодные штучки — гудящие аппараты для приготовления кофе, барные стойки с хромированными держателями для бокалов — отталкивали. Мне нравились голубые занавески на пятом, ажурные скатерти и уютная теснота.
Я налила себе воды, выпила и поставила пустую кружку на край стола.
«Интересно, о чём они сейчас говорят?»
И вовсе не интересно! И пусть говорят, о чём хотят! Я резко повернулась и задела кружку. Попыталась её схватить, но та уже летела со стола под аккомпанемент моего испуганного вдоха. Падала, но цели не достигла — зависла в трёх сантиметрах от пола.
«Что?..»
Орхидея.
Шар, обрушивший портик библиотеки. «Я чувствую себя по-другому».
Лес.
Мотыльки над колыбелью, которых я себе придумала. Или… нет?
Я судорожно сглотнула — и кружка стукнулась о плитку пола. Ручка треснула.
Возвращаясь из леса, я была поглощена обидой и не заметила, что тело стало ощущаться иначе. Как если бы после месяцев тяжёлой болезни я проснулась, переполненная энергией.
Я подняла кружку и поставила обратно на стол, предельно сосредоточилась и столкнула её с края. В тишине раздался звон разбившейся керамики.
Я смотрела на осколки.
«Как это работает?»
Глава 16
Я ползала на четвереньках, собирая в совок осколки разбитой кружки, когда дверь открылась и раздался голос сестры:
— Так и знала, что ты здесь. Всегда сбегаешь на пятый, когда не можешь уснуть.
Под столом напротив своего лица я увидела босые ноги. На пальцах наливались мозоли, кровавые овалы повторяли вырезы снятых туфель. Я разогнулась, и моя голова показалась над столешницей.
Вид у Раххан был виновато-воинственный. С таким видом она смотрела на меня после наших детских драк, исполненная уверенности в собственной правоте, однако готовая признать, что переборщила. Полагаю, поняла, что план незаметно прокрасться к Эссе, провалился, когда в тишине пустого дома загудел лифт, и устыдилась.
«Уж не извиниться ли ты пришла?»
Раххан и извинения — не смешите!
— Чем ты здесь занималась? — спросила сестра, с сомнением глядя через стол на осколки.
Я поднялась с колен, открыла дверцу кухонного шкафчика и высыпала содержимое совка в мусорное ведро.
— Повторяла твой трюк с синим шаром, но несколько иначе.
Случившееся в «похороненном городе» мы не обсудили, как не обсудили и множество других важных вещей: орхидею в коробке, ожог, чудесным образом пропавший с лица, невидимую сущность в лесу, которая, возможно, Заур, а быть может, и нет.
Раххан потёрла лоб:
— Надо поговорить.
Что ж, вот оно и пришло — время для обсуждений.
Эсса ждала рядом с лифтом. Створки пытались закрыться, но разъезжались, натыкаясь на её ногу, поставленную на входе. Заметив меня, девушка вошла в кабину, бледная в свете мерцающей лампы. И как вы думаете, куда мы отправились?
Сегодня храмовый бык служил вешалкой. Эсса вернула ключи под алтарь. Надела ремешок сумки на золотой рог и замерла на скамейке воплощением чопорности. Поколебавшись, Раххан зажгла ещё одну лампу. Этой ночью дом принадлежал нам (по крайней мере, его половина), и можно было не таиться.
Назревал разговор. С приготовлениями было покончено — свет горел, рюкзак закрывал морду быка, ключи лежали в тайнике, и каждая из нас застыла на своём месте: Эсса — на скамейке, Раххан — у двери, я — в неуютном свободном пространстве между ними. Решив, что дощатый пол, скрипящий при малейшем движении, так себе точка опоры, я тоже опустилась на лавку. Раххан, единственная оставшаяся на ногах, напоминала пастыря перед прихожанами. Обороняясь от наших взглядов, она скрестила руки на груди.