Голос Эссы вернул меня из фантазий в реальность.
— А если организовать женский кружок? — сказала она. — Чтобы собрать всех вместе.
— Кружок? — Раххан скептически изогнула бровь. — Кому это интересно?
— Что ты понимаешь? Женщины будут приходить ради общения. Чтобы занять свободное время. В Ахароне же скука смертная! Например, ты — чем себе развлекаешь? Купаешься в собственном яде?
Раххан улыбнулась:
— Как догадалась?
Я покачала головой:
— Не всех отпустят мужья и отцы.
— Да, — согласилась сестра. — Я знаю очень строгие семьи. Помните тот высокий дом на площади Возмездия? Который со шпилем. Часть его принадлежит одному из жрецов. Говорят, свою новую жену — нашу ровесницу — он отпускает только на рынок. Даёт час, чтобы закупить продукты, и бьёт, если она не успевает вернуться домой к назначенному времени.
— Не все такие снисходительные к жёнам, как Альб, — добавила я, и Эсса скривилась.
— Был бы он снисходительным, если бы знал, какая я на самом деле? Он любит безобидную дурочку, которая встречает его с работы горячим кофе и, как собачка, приносит тапки. — Она обхватила себя руками. — А я… мечтаю о другом. Он может запретить мне лепить из пластилина, выходить из дома, снимать эти ужасные туфли. Может заставить рожать каждый год. И у меня не будет выбора, кроме как подчиниться. Мне повезло: Альб не такой жестокий, как многие, но знаешь… Мой отец тоже любил маму… первое время, а потом… она ему надоела… и я… до сих пор помню её крики. Он срывал на ней злость… Потому что хотел другую женщину.
Повисло смущённое молчание, какое бывает после чужих неожиданных откровений. Эсса замкнулась. Я попыталась её обнять, но меня оттолкнули.
— Ох, не надо меня жалеть, — улыбнулась она сквозь слёзы, — я иду к своей цели, и у меня всё получится.
Заскрипели половицы. Раххан обошла алтарь и остановилась напротив скамьи.
— Значит, кружок, — возвратилась к прежней теме, чтобы избавиться от неловкости. — Возможно, и неплохая идея.
Идея была отличная. Стоило это признать. Женщины Ахарона редко ходили в гости, и многим не хватало общения. На рынке и в магазинах они вцеплялись друг в друга, пользуясь редким шансом поговорить, поделиться новостями, обсудить планы. А Эсса предлагала дать такую возможность на постоянной основе: не перебрасываться словами на ходу, совмещая беседу с выбором хлеба и покупкой картошки, а насладиться общением в удобной обстановке за чашкой чая и приятным занятием.
— Школа примерных жён, — мысль сорвалась с языка, прежде чем я успела её удержать.
Раххан и Эсса переглянулись.
— А ведь и правда, — просияла невестка. — Кто будет против, чтобы его жена или дочь посещала такую школу?
Исполненная энтузиазма, она поднялась с лавки.
— Мы представим это как кружок, где обмениваются опытом, учатся готовить, вести хозяйство, делятся кулинарными секретами.
Раххан не разделяла её восторга:
— Нужно место, где мы сможем собираться. Большое помещение, способное вместить для начала человек двадцать.
Эсса обвела руками пространство вокруг себя.
— Тридцать этажей пустует. Приспособим один из просторных залов. Например, тот, что на тридцать девятом. Я уговорю Альба. Он будет счастлив, что его супруга нашла себе полезное занятие. И что сёстры выбросили из головы всякую дурь и пытаются стать примерными жёнами, — Эсса злорадно хихикнула. — Он уговорит друзей отпустить к нам своих благоверных и… — А как другие женщины узнают о нашем кружке? — перебила я.
Эсса задумчиво прикусила костяшку пальца.
— Ирима, — ухмыльнулась Раххан, поправив сумку, висевшую на рогах быка.
— Ирима? — не поняли мы.
В голове всплыл образ пышнотелой брюнетки с румяными щеками и косой, замотанной в объёмный пучок. Два — три раза в неделю мы встречались на рынке. Или это была не она?
— Ирима, — повторила Раххан, оскалившись. — Главная сплетница. То, что знает Ирима, рано или поздно становится известно всем.
Глава 17
Не знаю, какие женские уловки применила Эсса, но Альб не только выделил для нашей затеи пустующее помещение на тридцать девятом этаже, но и помог его обустроить. Комнату восемь на девять метров изначально планировали использовать для приёма гостей, но уже десять лет она зарастала пылью. Последнее и единственное масштабное мероприятие, которое видели эти стены, — день рождения Альба, когда он вошёл в возраст мужественности. Та жалкая горстка гостей едва ли могла оправдать наличие в доме бального зала. Но, когда ты владелец небоскрёба, полагающегося тебе по статусу, а семья у тебя из пяти человек, волей-неволей приходится думать, чем занять бесхозные площади.