Иногда Равад оборачивался и вскидывал бровь, словно спрашивая, всё ли в порядке, и я улыбалась, проглатывая обиду, тёрла глаза, пытаясь не заплакать. Моя жизнь полностью изменилась, неизвестность пугала, я ехала в чужой дом, чтобы впервые разделить ложе с мужчиной, и мне нужна была поддержка. Но красавец-муж почти не смотрел в мою сторону. Одинокая, я сгорбилась на заднем сиденье и уставилась в окно.
Улица Огненного Выбора была прекрасна. Чувствовалась близость к лесу. Здесь даже пахло иначе. Не выхлопными газами и нагревшимся от солнца асфальтом, а свежестью и травой. Не ощущай я себя потерянной и ненужной, то оценила бы чистоту дорог, белые свежевыкрашенные бордюры и такую невероятную редкость как скамейки, стоящие у крыльца каждого дома.
Равад вышел из машины и помог выбраться мне.
— Волнуешься? — спросил хрипло.
Безжалостный дневной свет стёр с его лица демоническое выражение, и передо мной стоял обычный мужчина, растерявший по дороге часть своего шарма. Возможно, во мне говорила обида, но Равад больше не казался таким привлекательным, как в первую встречу. Золотое свечение, что окутывало его образ, заметно поблекло. Раньше его глаза притягивали магнитом. Напоминали землю в лесу с вкраплениями опавших листьев. Сейчас я подумала, что они похожи на чайную муть.
Но вот муж взял меня за руку, и волшебство вернулось.
«Скоро мы поднимемся в спальню и избавимся от одежды», — обеспокоенно подумала я.
То, что должно за этим последовать, я представляла смутно. Никто не рассказывал подробностей. Я не знала, что делать, как себя вести. Будет мне приятно или, наоборот, больно. Наверное, последнее, ведь на простыне должна появиться кровь — доказательство моей девственности.
Равад отпустил водителя, и тут же к дому подъехал красный внедорожник брата. Дверцы открылись, выпустив Раххан, Эссу и ещё двух женщин — родственниц мужа: худую брюнетку неопределённого возраста и расплывшуюся шатенку в чёрном платье, напоминающем мешок. Они проведут ночь в соседней комнате, чтобы утром забрать брачную простыню и показать собравшимся следы моей непорочности. Завтра я проснусь, а дом будет полон желающих посмотреть на пятно крови на чужом постельном белье.
Равад приобнял меня за талию, подтолкнув к дому, и я ощутила себя той самой жертвенной овцой, которую вели на заклание. Мы поднимались по лестнице, собираясь уединиться, а за нами следовала целая процессия. Я представила, как Равад меня раздевает, дарит первые в моей жизни ласки, как укладывает на кровать, а за дверью сидит толпа свидетелей и внимательно слушает звуки, доносящиеся из супружеской спальни.
— Ты дрожишь, — улыбнулся муж, и в его голосе проскользнуло самодовольство.
— Мне не приятно, что они… — я незаметно кивнула себе за спину, — ну ты понимаешь… они будут… всё слышать.
— Так принято, — пожал плечами Равад. — Эта традиция должна волновать только порочных девиц, которым нечего показать мужу.
Я поняла, что он говорит о девственной крови.
— Но мне… стыдно и неудобно.
Равад посмотрел на меня снисходительно.
— Тебе и должно быть стыдно и неудобно, ты ведь приличная девушка.
Подъём завершился на третьем этаже. Свидетели расположились на диванах гостиной, в которой суетилась незнакомая женщина, расставляя на столиках подносы со сладостями и чаем. Равад провёл меня по короткому коридору, что закончился решётчатой дверью с матовым стеклом.
В спальне царил полумрак и пахло чистящим средством — лимоном и яблоком. Ночные шторы были задёрнуты неплотно: по центру окна оставался просвет шириной в палец — яркая вертикальная полоса.
— Не бойся, — широкие ладони мужа легли на мои плечи.
Я вздрогнула. Сама не знаю, почему. И куда делся тот огонь, охвативший моё тело в храме?
— Ш-ш-ш, — Равад наклонился и поцеловал мою шею. Щетина кололась.
Вжикнула молния платья, и спине стало холодно.
— Не бойся, — повторил супруг, но мне показалось, что страх жены его возбудил. — Такая красивая.
Я закрыла глаза, пытаясь расслабиться. Если бы страсть, проснувшаяся во время свадебной церемонии, вернулась. Если бы раздевавший меня мужчина был мне близок. Если бы перед браком мы поговорили хотя бы чуть-чуть.
Платье с шуршанием заскользило по плечам, по бёдрам. Я не знала, куда деть руки, и опустила их супругу на грудь. Равад накрыл мои ладони, сжал и отвёл в стороны.