Вздохнув, я сполоснула лицо ледяной водой и закрутила кран.
Ещё вчера я была самой счастливой женщиной в Ахароне, а сегодня не знала, доживу ли до утра. Всегда была уверена: следуй правилам — и ничего плохого тебе не грозит. Но моё представление о мире и справедливости не пошатнулось — рухнуло, погребя меня под обломками.
Словно в тумане, я прошла по короткому коридору, ощущая спиной горячую руку мужа. Переступила порог гостиной и оказалась нанизана на десятки взглядов. Все смотрели на меня.
«Они знают? Они уже знают?»
Отец развалился на диване, широко расставив ноги. Он занимал все три сиденья. На подлокотнике приютилась Эсса. Сзади, положив ладонь на её плечо, стоял Альб. Тощая блондинка размешивала сахар, звеня ложкой по фарфоровым стенкам кружки. В кресле у журнального столика курил свёкр, дымя в сторону замершей рядом женщины — своей жены, матери Равада. Раххан отошла к окну.
Никогда я не жаловалась на зрение, но сейчас перед глазами всё расплывалось. Лица казались смазанными, словно я смотрела на них сквозь запотевшее стекло.
— Заделали мне внучка? — засмеялся отец Равада, и в груди заныло.
Скоро меня вышвырнут из этого дома. Даже если мне сохранят жизнь, семьи и детей у меня не будет. Кому нужен испорченный товар?
Как всё в один миг могло обернуться таким кошмаром? Как? За что?
Стеклянные двери медленно отворились. Сначала одна створка, затем другая. В гостиную вошла та самая шатенка. В руках у неё была простыня, сложенная пополам. Её появление встретили нестройным гомоном. Женщины молчали. Мужчины пошло улюлюкали. Равад гордо выпрямил спину, раздувшись от важности.
Ещё немного — и добродушное выражение на лицах превратится в гримасу гнева и отвращения. Не желая этого видеть, я закрыла глаза. Меня не трясло — колотило со страшной силой. Не знаю, как я держалась на ногах. Я разрешила себе не смотреть, но не могла не прислушиваться. Всё ждала, когда оживление сменится потрясённой тишиной и осуждающим перешёптыванием. Раздался шорох ткани: свидетельница развернула простыню и… Что это? Возгласы одобрения?
Я распахнула глаза. В центре развёрнутой простыни отчётливо выделялось пятно крови. Маленькое, размером с монету или… подушечку большого пальца. Моя спасительница едва заметно улыбнулась мне уголками губ. И голова закружилась от облегчения и благодарности.
Глава 23
Однажды Эсса сказала: в этом мире и в этом обществе мои мечты не исполнятся, как бы я ни старалась. И я решила доказать себе и ей, что это неправда. Три месяца прошло, а я не могла забыть то жуткое утро, когда почувствовала себя травинкой, попавшей в быстрину. Ощущение твёрдого асфальта под ногами ко мне так и не вернулось. В один не самый прекрасный день я поняла, что невластна над своей судьбой. Примерное поведение не гарантирует счастья. Не гарантирует безопасности. Не гарантирует ничего. А мне так необходимо было снова поверить, что я способна управлять ситуацией!
Больше всего я боялась признать, что разочарована семейной жизнью, поэтому направила все усилия, пытаясь сделать свой брак идеальным. Сколько угодно я могла обманывать окружающих счастливой улыбкой и врать собственному отражению в зеркале, но в глубине души понимала: мои детские мечты не сбылись. Как бы я ни старалась, они не осуществятся. И всё же…
И всё же я была кроткой, милой и тихой, какой и хотел меня видеть Равад. Примерной женой, встречающей мужа с работы горячим ужином. Безмолвной тенью, наводящей в доме уют. Послушной куклой, исполняющей мужские желания в постели.
Супруг был доволен, как доволен всякий торговец удачной сделкой. А я… продолжала надеяться. И всё казалось прекрасным со стороны: красавец муж, собственный дом, шкаф, полный нарядов. Вот только наряды надевать было некуда, дом стал тюрьмой, а любимый супруг воспринимал меня как прислугу. Ночью я меняла одну функцию на другую, но это не делало меня в глазах Равада более одушевлённой. Я ощущала себя вещью, красивой и полезной, но не любимой. Такой, которую легко могут заменить. Верить в это не хотелось. И я предпочитала обманываться.
«Всё наладится, — говорила я себе. — Надо только показать ему, какая я…»
Добрая, нежная, скромная…
И я из кожи вон лезла, показывая.
С сестрой мы отдалились. После свадьбы я перестала ходить на собрания в бывший бальный зал. У меня была своя миссия — заслужить любовь мужа. Другое меня не интересовало.
Спустя три месяца после первой брачной ночи моё тело начало меняться. Грудь набухла. Соски потемнели. Утрянняя тошнота заставляла вскакивать с кровати и сломя голову нестись в уборную. Я поняла, что готовлюсь к самому важному событию в жизни женщины. Внутри меня зрел драгоценный дар, который я могла преподнести мужу и наконец-то — наконец-то! — завоевать его благосклонность. Стать кем-то большим, нежели бессловесной уборщицей и кухаркой, — матерью его наследника, сына.