После выкормки детей куницы покидают гнездо и уже не устраивают постоянного убежища, а ночуют каждую ночь в новом случайном логове.
Питается куница мышевидными грызунами, хватает ночующих под снегом рябчиков, белых куропаток, тетеревов, ловит ночующих в дуплах дятлов и других птиц, попадают ей в зубы и зайцы, но все же главная ее пища — белки, а на Северном Кавказе еще и соня-полчок.
Ночная охота дает кунице преимущество перед белкой, которая ночью спит в своем гнезде, где куница и может легко ее схватить. Но чтобы найти белку, кунице приходится облазать и обследовать немало деревьев, обнюхать не одно дупло или гайно. Найдя гайно, которое пахнет теплом и белкой, куница ищет вход, заткнутый белкой изнутри каким-либо мягким материалом, затем молниеносно врывается внутрь, хватает спящую хозяйку и, съев ее, сама остается спать тут же. Бывает, что куница ошибается и ломится внутрь гайно не через вход, а через стенку, и у белки есть время выскочить и спрыгнуть с дерева в снег. Но это только короткая отсрочка развязки: ночью белка плохо видит и, будучи слабее куницы, быстро устает. Через несколько минут все кончается, и на снегу остается лишь высыпавшийся из гнезда сор, следы, несколько капелек крови, да полоска от тушки белки, которую куница подтаскивала к дереву.
По этим приметам и находит охотник куницу, сидящую в гайно; охотник не выгоняет куницу из ее убежища, а стреляет прямо в гайно, прицелившись ниже середины его. Раненая куница падает на снег. Если же охотник «промажет», то куница с такой быстротой исчезает из глаз, что догонять ее не имеет смысла.
Любит куница мед диких пчел и, найдя улей в дупле, держится около него до тех пор, пока все не съест. Если почему-либо не хватает животной пищи, куница ест ягоды рябины, шиповника и другие и, будучи голодной, промышляет тогда и днем.
Врагов у куницы нет. Медленное размножение куниц и малая численность часто заставляют запрещать на них охоту.
Злейший враг охотниче-промысловых животных, не дающий пощады ни белкам, ни соболям, ни даже крупным животным — молодым оленям, лосям и кабарге, живущий, к счастью, только в Приморском и Хабаровском краях и на юге Амурской области, — харза, крупный хищник, родственный другим хищникам из рода куньих. Пришелец из индийских лесов и южного Китая харза очень красива; голова черная, горло и нижняя челюсть белые, хвост черный, весь мех золотистый, в косых лучах солнца хищник переливается блестящими струйками.
Размножаясь раз в год, харза приносит 2–3 детенышей, которые вскоре начинают охотиться вместе с матерью, истребляя кабаргу, молодых кабанов, оленей, косуль и лосей, зайцев, колонков, соболей. Нет спасения от харзы и птицам: дикуше и фазанам.
В отличие от других хищников харза редко поедает мышевидных грызунов. Охотники считают, что харза уничтожает копытных зверей в несколько раз больше, чем волки. Н. Руковский указывает, что при исследовании круглогодичного питания харзы в Сихотэ-Алинском заповеднике, «копытные в составе пищи этой куницы занимают 50 %, другие промысловые животные — 30 %, а мышевидные грызуны — всего 5 %». Харза ловкий и сильный зверь. Она одинаково успешно преследует добычу и на земле, и на деревьях, затаивается на ветвях и бросается на зверей сверху.
Харза.
Истреблять этого страшного хищника надо всеми способами, а между тем, несмотря на то что ее отстрел разрешен в течение всего года, добывают харзу до смешного мало из-за ее малоценного меха. За отстрел харзы следовало бы выдавать денежные премии.
В конце прошлого — начале нашего века почти полностью был истреблен красавец и гордость сибирской тайги — соболь. Когда-то распространенный по всей Сибири, на Сахалине и Камчатке, соболь, начиная со времен Ермака Тимофеевича, добывался в больших количествах и шел в царскую казну. Покоритель Сибири «бил челом» царю всея Руси Ивану Грозному и слал ему «рухлядь» — сибирскую пушнину.
В последующее время шкурки соболя в виде ясака шли из Сибири царскому двору, оттуда продавались и рассылались за границу. Слава о русских соболях распространилась по всему свету. Ежегодно в Сибири добывалось до полумиллиона соболей, дававших царской казне баснословные доходы. В XV–XVI веках треть государственных доходов составляла «соболиная казна». В дипломатических сношениях Руси соболиные меха играли ту же роль, что и кречеты. Когда в 1595 году царь Федор Иоаннович отправлял посольство в Вену, русский посол повез для подарков 40 тысяч соболиных шкурок.