— Посмейся на прощание, — всегда просил Леший. — У тебя так звонко получается.
— Хи-хи-хи-хи…
— Если что в тебе и осталось от прежней Кикиморы, то этот смех. Ты хихимора… Хи-хи — умора, — придумывал он новые слова нежности.
Зазвонил телефон, резко, громко. Катерина Николаевна подпрыгнула от неожиданности и схватила трубку.
— Привет, — сказала она, услышав голос Галии. — Да, конечно, договорилась. Уже пришел автобус? Спускаюсь.
— Остановите! — закричала индианка, замахала руками, браслеты зазвенели. — Пожалуйста, — умоляюще добавила она.
Галия тронула водителя за плечо.
— Что-то случилось? Санитарная остановка? — забеспокоился он.
— Нет, по-моему, — тихо сказала Катерина Николаевна, заметив, как дама тискает в руках камеру. — Ей понравился вид отсюда.
Автобус остановился. С пригорка они смотрели на розовое поле, на голубое и оранжевое. Неожиданное зрелище заставило всех замереть. Было слышно только стрекотание камеры. Теплый ветер с ароматом меда робко трогал тончайшую ткань сари — еще никогда местному ветерку не доводилось прикасаться к подобной.
Гравийная дорога вела вниз, к дому из красного кирпича под крышей из черепицы. Самая настоящая помещичья усадьба, удивилась Катерина Николаевна. Странно, но Саша никогда не рассказывала, какой дом у Мишиного деда. А почему она должна рассказывать? Таких домов сейчас немало. Даже по дороге из Москвы в Менделеево, они стоят вдоль Ленинградского шоссе. Но на голом поле они кажутся несчастными, а здесь сам дом как будто источает медовый аромат.
Гостьи щебетали, болтали глупости — впрочем, на фоне красоты окружающей жизни слова теряют свою ценность. Она не сразу, но со временем поняла, почему иностранцы кажутся людьми легкомысленными — тяжелые мысли, что обычно ворочаются в голове, от тоскливого пейзажа, который постоянно перед глазами.
Хозяин, Мишин дедушка, стоял у ворот и махал рукой, как глава государства на параде.
Гостьи, решившись пройти пешком, уже топали по траве, бренча золотыми ножными браслетами.
Иван Петрович не кинулся навстречу, как поступали в прежние времена председатели колхозов перед иностранцами.
— Здравствуйте, — сказал он, когда они подошли. Он посмотрел на Катерину Николаевну: — А вас я еще во-он там узнал. Саша на вас похожа.
Она кивнула, чувствуя, как отпускает напряжение последних дней.
В гостиной, которая вполне могла сравниться с малым каминным залом особняка ВИП-Дам, стоял стол, сколоченный из толстых плах, будто бревно распилили вдоль и больше с ним ничего не делали. Подле него с двух сторон стояли лавки из таких же бревен.
— Вот за этим столом, — тихо сказал Иван Петрович, — справим свадьбу Саши и Миши. Как, годится? — Он испытующе посмотрел на Катерину Николаевну.
Она понимала, что вопрос не в том, годится ли стол, он в ином. Она кивнула:
— Годится.
Иван Петрович подмигнул ей:
— Миша — замечательный парень. Саша понимает. Между прочим, это ее… гм… проект. Стол для пира. А Миша стачал эту махину.
— Ка-ак? — воскликнула Катерина Николаевна так громко, что индийские дамы повернулись к ней. Они ждали, что она сейчас переведет им что-то особенное.
Но она не перевела.
На столе стояли фарфоровые мисочки, полные меда, будто на дегустации. Из узкого стакана торчал пучок одноразовых деревянных лопаточек.
— Прошу вас, — указал на них Иван Петрович, — мед с разных цветов. Малиновый — от простуды, мятный — болеутоляющий, одуванчиковый — при гипертонии, от бессонницы. Он быстро кристаллизуется. Черничный, яблоневый…
Галия переводила, дамы ахали.
Иван Петрович выставил в большой миске медовые соты, шарики пыльцы.
Галия подошла к Катерине.
— Переведешь? Я не знаю даже по-русски, что такое перга, забрус. — Она поморщилась.
— Конечно, — сказала Катерина Николаевна. — Я проверяла Сашин перевод для рекламного проспекта. Иван Петрович привозил все это в Коломенское, на ярмарку меда. Перга, чтобы ты знала, — это цветочная пыльца, которую собрали пчелы, но еще не обработали. А забрус — можно сказать, крышечки от сотов. Они здорово помогают, если нос… протекает.
Галия забавно поводила носом и сама рассмеялась.
— Угощайтесь, пробуйте, — призывал Иван Петрович гостей. — Медовуху тоже. — Он поставил на стол глиняный кувшин.
Индианки разомлели, как кошки на солнышке.
— Праздник так праздник! — объявил хозяин и включил магнитофон. — Кассета моего внука, не знаю, годится для танцев или нет.