— Ну, да, заблудились! А черезъ кого заблудились? Онъ запуталъ.
— Пустое. Да развѣ не могли бабы безъ лѣшаго заблудиться?
— Какіе вы, сударь, странные! Какъ же онѣ раньше-то ходили и не плутали? Мѣста знакомыя. Вѣдь не въ первый разъ туда ходили за ягодами. Онъ.
— Вздоръ! Просто какъ-нибудь такъ…
— Оставьте, сударь… Не хорошо. Истинно вамъ говорю, что не хорошо… погрозилъ Миней. — Вѣдь въ лѣсъ идете, подъ вечеръ идете, такъ зачѣмъ его раздражать? Ужъ лѣсники, въ графскомъ лѣсу какой отчаянный народъ, сжились съ нимъ, а и они его послѣ Ильина дня ублажаютъ.
— Какъ ублажаютъ?
— Очень просто. Толокномъ кормятъ. На ночь мѣшечекъ съ толокномъ оставляютъ около караулки, а на утро проснутся, выйдутъ — толокна нѣтъ. Съѣлъ.
— Что ты, Миней, разсказываешь!
— Истинно, сударь, вамъ говорю. Мнѣ Потапъ графскій лѣсникъ — кумъ. Онъ врать не станетъ. Съ мѣшкомъ вмѣстѣ ѣстъ.
— Гм…
— Не вѣрите?
— Да конечно же, не вѣрю.
— Такъ куда же мѣшокъ-то съ толокномъ дѣвается?
— Просто бѣглые уносятъ. Развѣ мало въ графскомъ лѣсу бѣглыхъ скрывается! Самъ же ты мнѣ разсказывалъ, что тамъ и конокрадъ Лютовъ живетъ, котораго теперь ловятъ. Чѣмъ же нибудь онъ питается.
— Лютова свои на деревнѣ кормятъ, потому — боятся, какъ бы онъ краснаго пѣтуха не пустилъ. Вѣдь онъ не все въ лѣсу сидитъ. Нѣтъ-нѣтъ, да и покажется около деревни. Ну, тутъ ему кто краюшку хлѣба, кто кашки черепочекъ… Его бы давно поймали, кабы сами крестьяне захотѣли, а то его скрываютъ, все боятся, что онъ послѣ поимки опять убѣжитъ, да еще хуже дѣловъ надѣлаетъ.
На берегу показался еще охотникъ, рослый мужчина съ окладистой бородой.
— Ну, вотъ и приказчикъ вашъ идетъ. Сейчасъ мы и пойдемъ съ нимъ на охоту, проговорилъ молодой человѣкъ, поднимаясь со скамейки.
— Ой, не ходите, сударь, послѣ такихъ словъ! сказалъ Миней.
— Отчего?
— Да вотъ про него-то обмолвились невѣроятными словами, про лѣшаго-то. Лучше въ другой разъ пойдете. Поберегите себя.
— Пустяки.
— Ну, какъ знаете. Каяться потомъ будете, да поздно.
Молодой человѣкъ не слушалъ и шелъ на встрѣчу къ другому охотнику.
1893