А наглости Олёха никогда терпеть не мог. В этой компании он еще не успел сказать, что во хмелю буйным бывает, поэтому без всякого предупреждения сначала кулачок тот, что перед лицом вертелся, зажал так, что пальцы захрустели, а потом обоих орлов за воротки схватил, лбами стукнул, ногой дверь распахнул и вышвырнул обоих на улицу.
– Ишо раз увижу, ноги из жопы повыдерьгаю!
Хлыщам два раза объяснять не надо было. Они школу тюремную хорошо освоили и сразу силу и превосходство чужака поняли и приняли к сведению.
А когда Олёха в дом вернулся, дочка Валерии в ладоши захлопала:
– Вот это я понимаю – мужчина! Ну, у тебя и силища! Давай за тебя выпьем! У нас с мамкой заначка есть.
– Да я собственно, не водку пить приехал.
– Ой, тебе кто-то адресок подсказал, где девочки доступные живут?
– Да я это, свататься приехал.
– Ой, не могу! – расхохоталась Тамарочка. – На мне или на мамочке?
– Да мне вот Валерию присоветовали.
– Мамуля, соглашайся! Я всю жизнь о таком папуле мечтала.
– Да помолчи ты, дура! – огрызнулась Валерия. – Вишь, в кои-то веки хороший человек в гости зашёл. Без глупостей заявился, а по делу. Это обмозговать надо. Ты сам-то откуда?
– Да с Кьянды я. Это на другом берегу Белого озера. Теперь зимой-то по льду на лошади за день доберемся вдоль берега.
– Так ты на лошади? – встрепенулась Тамарочка. – Поедем, мамуля, кататься... – пропела она фальшиво.
– Лошадь-то где оставил? – отмахнулась от дочки Валерия.
– Да вон, у калитки и стоит. Сена дал, ждёт хозяина.
– А домой когда собираешься?
– А завтра в детский дом схожу, трое пацанов у меня там живут после смерти жёнки, гостинцев оставлю и обратно. Если надумаешь, дак вмистях и поедем. У миня там дом, хозяйство, три дочки. Всё честь по чести.
– Предложение, прямо скажем, очень даже неожиданное! Не ждала я такого сватовства. Надо обмозговать. Доставай там из шкафчика, – повернулась к дочери.
– Мамуля, что тут мозговать? Мне такой папуленька очень даже нравится. Поехали, а?
– Так, помолчи, когда взрослые разговаривают.
– Ой-ёй-ёй-ёй! Если забыла, мне тоже уже семнадцать, не ребёнок, – обиженно надула губы Тамарочка и стала наполнять гранёные стограммовые стопки.
Ночевать гостя женщины оставили у себя. Лошадь завели в ограду, выпрягли, дали привезённого с собой сена, Олёха накрыл животное попоной.
Спали в разных комнатах, утром Валерия первым делом поставила самовар, затопила столбянку, накрыла на стол завтрак. Олёха вынес лошади ведро тёплой воды, подкинул сена.
В детский дом пошли с Валерий вместе. Младшего принесли показать из пристроя, где располагался дом малютки, старшие прибежали к отцу сами, но уже через полчаса начали рваться обратно к другим детям, где было интереснее. Олёха передал воспитательнице привезенные продукты, попрощался с обещанием скоро приехать снова.
А ближе к обеду лошадь, весело цокая острыми подковами по ровному слегка припорошённому снегом льду озера, рысцой бежала вдоль берега. На розвальнях вместе с Олёхой ехала укутанная в тулуп Валерия, к которой в ожидании интересных приключений прижималась Тамарочка.
Вечером были дома. Корову уже подоили соседки, а Люська как раз кормила сестёр ужином. Познакомились, посидели у медленно остывающего самовара без спиртного, стали укладываться спать. Валерию Олёха, как и полагается, уложил с собой на хозяйской кровати.
Утром Валерия всё жаловалась на боль в пояснице и не могла понять, из-за чего эта хворь приключилась.
– Поди, застудилась в дороге, – решил Олёха и обещал вечером как следует пропарить в бане.
Но болела поясница совсем не от простуды, о чём поделилась Валерия со своей взрослой дочкой, потому что через неделю, когда Олёха начал кидать привезённый стог на сеновал, где его охапками принимала и укладывала подальше от окна Тамарочка, как только Валерия ушла в хлев доить корову, девка позвала хозяина наверх помочь притоптать непослушно падающее вниз сено. Едва Олёха поднялся по ступенькам на наветь, Тамарочка бросилась к нему на шею:
– Мне мамуля про тебя такое рассказывала, такое рассказывала, я тоже хочу...
– Тю, сдурела што ли, девка, – отмахнулся Олёха, ошарашенный таким поворотом дела.
– Мамуля жалуется, что больше уже сил у неё нет, всю ты её измучил. Я тоже хочу попробовать.