Афанасий. Но ведь после того, как Силантия изгнали из леса, он живет в городе. И, поди, затаил смертельную обиду на нежить. Или ты забыл уж от старости эту давнюю историю?
Прошка. Помню лучше тебя, юнец! Лесник Силантий спутался с лешачихой, и та понесла от него. Однако во время родов померла. И хорошо, потому что если бы не умерла сама, то ее умертвили бы. Таков наш закон. Нежить не может жить в дружбе с человеком, между нами возможна только ненависть. На что уж кикиморы, и те тогда возроптали: «Позор! Позор!» Силантий в ту же ночь ушел из леса. Никто ему не помог. Но и не задержал, не отнял младенца. А могли бы. Ребенок, рожденный лешачихой от человека, также обязан был умереть. Поэтому Силантий должен быть благодарен нежити за проявленное к нему снисхождение. И откликнуться на нашу просьбу.
Афанасий. А ведь ты прав, старик! Куда мне с тобой тягаться умом. Но кто за ним пойдет? Города для леших – верная смерть. Ведь мы испокон века – лесные жители!
Прошка. Если вы, молодые, боитесь, то придется нам, старикам, жертвовать собой. Постоим за весь наш род! Не пожалеем живота своего! Где наша не пропадала! Вы, лешачата, только на словах храбры. А мы, старые лешие, – на деле.
Афанасий. Врешь, Прошка! Не лешачонок я уже давно.
Прошка. И то верно. Кто рискнет такого молодца задержать в пути? Ты прав, Афанасий! Иди ты.
Афанасий. Да я не о том…
Прошка. Или все-таки струсил?
Афанасий. Я?! А, была не была! Иду! Вот только зайцы…
Прошка. Вот и славно. А о зайцах своих ты не тревожься. Ведь я тебе друг, и стадо твое сберегу, как свое собственное.
Афанасий. Смотри, Прошка, ты слово дал. Вернусь – спрошу, как исполнил обещанное!
Прошка. Я буду любить твоих зайцев не меньше, чем своих.
Афанасий. Своих-то у тебя отродясь не бывало. Не в обиду тебе будь сказано, Прошка, но слава о тебе по лесам идет дурная. Дескать, вор ты и мошенник. Где что плохо лежит – не побрезгуешь и не посовестишься, приберешь к рукам.
Прошка. И это ты говоришь мне сейчас? Перед лицом нависшей над лешими смертельной опасности? Признаю, возможно, так было раньше. Но теперь все изменилось. Мы, лешие, должны стоять друг за друга горой. О чужих ли зайцах мне думать, когда речь идет о судьбе всего нашего рода? Стыдись, Афанасий!
Афанасий. Прости, старик, за мои обидные слова. Но эти зайцы дороги мне. Я знаю их всех по именам. Вот эту зовут Малыш, а того – Обжора…
Прошка. Не зайцы, а время дорого, Афанасий! И все равно я не запомню каждого косого по кличке. Давай мне свою дудку. Я позабочусь и о толстяке, и о худосочной зайчихе, и о прочих ушастых тварях. А ты поспеши! Вскоре взойдет солнце. А к закату ты уже должен быть в городе.
Афанасий. Я успею. Еще и раньше буду.
Прошка. Не хвались, а слушай! Запомни – входить в город лучше после полуночи. Меньше досужих человеческих глаз. По улицам иди осторожно. Найдешь дом Силантия – также входи с оглядкой. Где дом – там обязательно и домовой. А это первый враг леших в городе. Вражда между нами длится много веков.
Афанасий. Я не забуду.
Прошка. Да уж не забудь! И не возвращайся, пока не уговоришь Силантия помочь нам. Без него лешие обречены на изгнание и смерть.
Афанасий. Будь покоен, Прошка. Я не подведу. Прощайте, зайцы! Я скоро вернусь!
Афанасий уходит, часто оглядываясь.
Прошка. Иди, иди, неразумный лешачонок! Еще никто из леших не возвращался из города. Сгинешь и ты!.. Эй, косые, хватит лопать! Айда за мной на торжище. Интересно, сколько я за вас выручу? Еще вчера был Прошка беден, а сегодня будет богат. А все потому, что умен!
Прошка начинает фальшиво играть на дуде и скрывается в лесу.
На поляну выходит Георгий. У него за плечами ружье. Он рассматривает следы на земле. Затем садится на пенек.
Георгий. Только что здесь были зайцы, по следам вижу. И уже нет! Как будто сквозь землю провалились. Чертовщина какая-то! Ладно, подожду, пока хорошенечко рассветет. А пока разведу костер, погреюсь у огня, горячего чайку попью. Успею еще зайцев настрелять. Весь день впереди!
Георгий разводит костер, пьет чай, налив его в кружку из термоса.
На поляну вбегает Афанасий.
Афанасий. Послушай, Прошка, совсем забыл тебе сказать… Да это человек! А где же Прошка?
Георгий. Откуда мне знать, мил-человек, где твой приятель? Я уж сколько часов по лесу брожу – ни одной живой души не встретил. Ты первый. Присаживайся к костру!
Афанасий. Я не живая душа.
Георгий. А мне все равно, кто ты, пусть даже беглый заключенный. Пока мое старое ружьишко со мной, мне в лесу никто не страшен.