Вернувшись домой, Геннадий решил немного почитать найденную тетрадь. Чтение порядком затрудняла старая орфография записей и очень непривычный почерк, наполненный разнообразным украшательством. Тем не менее, процесс ознакомления с рукописным документом понемногу продвигался.
Однако довольно однообразные описания сцен быта начала двадцатого века довольно быстро наскучили Геннадию. Он принялся пролистывать страницы, вчитываясь только в попадавшиеся на глаза отдельные отрывки. Но все следы скуки мгновенно пропали, стоило только смыслу очередного отрывка дойти до его сознания.
В прочитанном месте владелец дневника, Ерофей Михайлович Шабанов, описывал свои впечатления от посещения чужого мира, пространно рассуждая о "живущих в крайней дикости и скудности" туземцах. Описание другого мира выглядело на редкость занудным и по своему стилю ничем особо не отличалось от описания посещения обычной сельской ярмарки из самого начала дневника.
Геннадий не мог сразу решить для себя, как стоит относиться к столь необычной информации из дневника. Тем не менее, он с азартом принялся пролистывать страницы, стараясь найти ответ, каким образом автор дневника смог попасть в другой мир. Выискивать крупицы полезной информации среди огромного вороха словесной шелухи оказалось довольно тяжелым занятием, но молодой человек проявил завидное упорство и настойчивость в достижение желаемой цели. Он настолько увлекся в своих изысканиях, что не заметил, как наступила ночь.
Желудок парня сводило от голода, а от долгого сидения в неудобном положении затекшие спина и ноги с трудом разгибались. Но подобные неудобства, по его мнению, были настоящей мелочью, ведь ему все же удалось докопаться до источника необычных возможностей автора дневника. Как оказалось, Ерофей Михайлович Шабанов увлекался мистикой и оккультизмом. Однако не все его изыскания на поверку оказались обычным шарлатанством, ему явно повезло наткнуться на нечто-то большее. В руки Шабанова попала старая рукопись, написанная на латыни. Ни автора рукописи, ни точного времени ее написания он так и не выяснил. В рукописи был описан некий ритуал, благодаря которому можно было получить возможность овладеть довольно необычными способностями.
Сам ритуал выглядел довольно необычно. По мнению Геннадия он более походил не на мистический обряд, а на какой-то опыт по физике. Для проведения ритуала требовался большой кусок медной проволоки и несколько магнитов. Проволока сворачивалась в виде фигур из спиралей, образующих окружность. Магниты определенным образом раскладывались по этой окружности. Сам проводящий ритуал человек должен был находиться внутри круга из проволоки и двигать разложенные магниты. Единственным казавшимся намеком на мистику в ритуале было то, что порядок расположения магнитов зависел от фазы луны.
После некоторого размышления Геннадий пришел к выводу, что ему вполне по силам самостоятельно провести описанный ритуал. Более того, все необходимое для ритуала было в наличие: несколько больших магнитов от фигур для настенной шахматной доски и катушка медно-жильных проводов, оставшихся после замены проводки в квартире. Несмотря на наступившую ночь, он решил провести эксперимент немедленно, не откладывая его до завтра.
Наскоро перекусив отваренными пельменями, экспериментатор занялся необходимыми приготовлениями. Занудность автора дневника, подробно описывающего свои действия, оказалась весьма кстати. Некоторое неудобство состояло в переводе старых единиц измерения в современную метрическую систему. Юноше пришлось провести небольшой расчет, чтобы перевести все длины в аршинах, футах, дюймах и линиях в понятные ему величины.
Очистка имевшейся проволоки от изоляции заняла всего пару минут. Далее проволоку необходимо было свить в спирали определенного диаметра и сложить в виде описанных в дневнике фигур. Вытачивать из дерева заготовку для навивки проволоки по примеру автора дневника Геннадий не стал, поступив проще — сделал ее из обычного карандаша, нарастив диаметр до необходимого с помощью изоленты. Работать с такой заготовкой ему было вполне удобно, но из-за значительного объема работа с проволокой заняла у него более полутора часов. Когда, наконец, все приготовления к ритуалу оказались завершены, на часах уже было без четверти двенадцать.