Бабу Фису и Анюту усадили за стол. Анюта — вся такая по-праздничному светлая и звонкая — присела на лавку рядом с братом Санькой.
— Ну, готовы? — спросил строго Фома. — У всех стаканы на взводе? Значит, за хозяйку дома Анфису свет Андреевну и ее помощницу Анюту!
Все дружно выпили. Выпили и мальчишки свой нехмельной квасок, который у бабы Фисы тоже получился на славу.
Пригубила стакан с бражкой и баба Фиса. А потом, подперев кулачком щеку, запела тоненько-тоненько, ровно кудельку между пальцами сучила, и за еле приметную нить эту было боязно: не оборвалась бы она вдруг:
Вздохнув, баба Фиса стеснительно потупилась, как бы говоря: «Вы уж, деточки мои, не обижайтесь на старуху, пою, что с девических лет знаю».
— Не робь, Андреевна! — ободрил Фома бабу Фису. — Знатная песня!
Когда баба Фиса кончила петь, на миг-другой за столом воцарилось неловкое молчание.
— Чего нахохлились? Не по нраву пришлась старинушка? — возвышая голос, спросил зычно Фома. — Просто вы, сосновы головы, отвыкли от коренных русских песен, вот как я вам напрямки рубану! Отвыкли! Включишь кой раз приемник и такое кошачье мяуканье услышишь… такое мяуканье вместо настоящих песен, что плеваться хочется!
— Так уж и мяуканье? — усмехнулся дерзко Славка. — А хотите, мы вам…
— Валяйте, валяйте! — подзадорил дед парня. — Послушаем соловьев!
Славка поставил на стол локти, раздвигая тарелки с огурцами и жареной рыбой и, обращаясь к Сереге, Анюте и сидевшим рядом с ним десятиклассникам, сказал:
— Морзянку оторвем?.. Все знаете слова?
Анюта кивнула. И посмотрела игриво в сторону Сереги. Но тот не заметил ее взгляда.
Откашлявшись в кулак, Славка приподнято, взмахивая руками, начал:
Песню подхватили Анюта и ее сверстники:
— Серега, а ты чего? Фугани! — шепотом проговорил Женька. Ему так хотелось, чтобы загрустивший почему-то Серега тоже вплел свой голос в молодую задорную песню.
Серега не ответил. Он лишь положил на плечо Женьки руку, надежную, добрую свою руку.
Женьке же было бескручинно, несказанно-радостно. И сейчас, в эту минуту, он всех любил — всех, всех людей на свете. А за своего Серегу — не задумываясь — отдал бы жизнь. Счастливое выдалось для Женьки лето, что тут ни говори! Оно, это нынешнее лето, подарило Женьке большого настоящего друга!
Тут как раз к Сереге и Женьке и подплыла неслышно баба Фиса.
Теперь уж подтягивали поющим и осмелевшие Санька Жадин, и братья Хопровы, и Петька Свищев.
Баба Фиса, склонившись над Серегой, ласково погладила его по голове. И сказала, сказала так, чтобы услышал лишь он один:
— Переезжай-ка к нам, мил человек. Места в избе на всех троих хватит. Евгений-то души в тебе не чает. И будешь ты у меня за сына родного, Сереженька-светик!
Серега поймал легкую, как бы воздушную и в то же время такую земную — сухонькую, морщинистую руку бабы Фисы и прижал ее к своей горячей щеке.
РАССКАЗЫ
НОЧНАЯ ВСТРЕЧА
Еще стояла середина августа, но по всему чувствовалось, что приближается осень. И хотя днем в степи по-прежнему было жарко и горячий воздух, как и в разгар лета, едва приметными дрожащими струйками поднимался над горизонтом, ночи делались все свежее и свежее. И вода в озерах, нахолодав за ночь, днем не прогревалась. Начали блекнуть и цветы, а поля, насколько хватало глаз, выглядели оголенными, почти сплошь золотыми от густого щетинистого жнивья. Закраснела и рябина на лесных полосах.