— Эх, прямо огонь! — сказал он и, сложив трубкой губы, подул на руки.
— Брось мне парочку, — попросил Петя, похлопав ладонью по шинели.
Очистив с картофелины кожицу, Иван весело сказал:
— Картоха в ночном — одно объеденье!
— Митюшка, держи, — проговорил Володя, тронув мальчика за плечо и показывая ему уродливую картошку, похожую на человечка с приплюснутой головой и руками-культяпками.
Митюшка взглянул исподлобья и рассмеялся.
Обиженный невниманием к себе, Трезвый поднял морду и глухо залаял.
Гриша взял с мешка остывшую картошку и со словами: «А ну, лови!» — подкинул ее в воздух. Собака на лету поймала картошку.
— Теперь все будут сыты, — сказал Гриша и обратился к Ивану: — Когда в гости ко мне приедешь?
— В гости? — переспросил Иван и, сняв с головы парусиновую фуражку, снова нахлобучил ее на непослушные жесткие волосы. — Вот окончу весной десятилетку, поеду поступать в танковое училище, тогда, может, и навещу тебя.
— А я трактористом стану, — сказал Митюшка и лег, завернувшись с головой в пальто.
Была уже полночь, тихая и глухая. Проходил по Волге пароход, разносилось натужное постукивание пароходных колес о воду, потом снова наступала тишина. Иногда тишину нарушали протяжные и резкие крики какой-то ночной птицы. В теплом воздухе особенно остро пахло сухим сеном и тмином.
Петя лежал на спине и смотрел на небо. Оно было все в звездах, ярких и бледных, излучающих ровный, тихий свет или мерцающих и дрожащих, как росинки на траве.
Петя почему-то никак не мог оторвать взгляда от этого таинственного, загадочного мира бесконечной Вселенной, и у него в сладком томлении замирало сердце. Есть ли жизнь на Марсе? Существует ли она на других планетах? А ведь, пожалуй, недалеко то время, когда люди будут совершать межпланетные путешествия и общаться с разными мирами… Эх, скорее бы!
Мысли в голове у Пети начали путаться, отяжелевшие веки опустились на глаза, и он стал медленно погружаться в сон.
Повозившись немного, уснул и Володя. Теперь у костра сидели только Иван и Гриша. На тускло светящиеся угли Гриша бросил последние сучки, и они медленно тлели, чадя едуче, никак почему-то не разгораясь.
— Пойдем взглянем на лошадей да тоже немного подремлем перед рассветом, — сказал Иван и потянулся, обхватив руками затылок.
Приятели встали и зашагали к поляне. Кони мирно паслись; некоторые из них лежали, сонно понурив головы. Успокоился и Воронок. Он пристроился возле матери, положив ей на спину голову.
— Тишина какая, — сказал Гриша, — не то, что в городе.
Иван предложил взобраться на невысокий глинистый бугор, поросший мелким кустарником, посмотреть на реку. С бугра хорошо видны и Волга и Жигулевские горы.
На гребне бугра Иван и Гриша долго и молча глядели на Волгу.
Вернувшись к потухшему костру, начали укладываться спать.
Поднялся Трезвый. Он посмотрел на ребят, вильнул хвостом и опять свернулся в клубок.
Все крепко спали.
На востоке уже появилась трепещущая робко зеленовато-светлая полоска. И как-то незаметно, медленно-медленно стало синеть небо. Меркли звезды, словно испарялись росинки. Становилось свежо и сыро. Рождалось новое утро.