Павел промычал что-то утвердительное. Генерал глубоко вздохнул. Говорить было не о чем. Подбадривать друг друга, уверять, что вот-вот примчится красная кавалерия? Генерала взяли живым, это знатный улов. Майор тоже пока на этом свете. Впечатлили красные корочки контрразведки СМЕРШ? Удостоверение валялось в траве.
Бубнили голоса – диверсанты переговаривались в стороне. Их было пятеро, включая офицера. Все, что осталось. Пиррова победа, но все же не поражение. Солдаты были в мрачном расположении духа, затягивались сигаретами. Офицер морщился, что-то говорил, посматривая на ручные часы. Ему было не больше тридцати.
Офицер повернул голову, пристально посмотрел на майора, подавшего наконец признаки жизни. Потом пришлепнул на руке комара, скривился, словно был уверен, что тот – малярийный. Подошел к пленным, остальные держались на удалении.
– Вы понимаете по-немецки?
Павел понимал, но решил отделаться молчанием.
– А по-русски понимаете? – спросил офицер. Акцент был сильный, но слова он выговаривал правильно. Солдаты усмехнулись. Павел снова промолчал. – Поднимитесь, пожалуйста.
Майор поднялся. Это было трудно, учитывая связанные руки, но Павел справился. Не хотелось принимать смерть в лежачем положении. Он стоял, пошатываясь, смотрел офицеру в глаза. Можно было плюнуть, хотя – вряд ли, в горле была сухость, как с тяжелого похмелья.
– Обер-лейтенант Циммер, – представился офицер. – Вы сотрудник военной контрразведки Красной армии?
– Нет… – проскрипел Кольцов.
– Нет? – озадачился обер-лейтенант. – Мы что, ошибаемся? Или вы не являетесь сотрудником военной контрразведки?
– Это значит русский язык учи, дубина…
Офицер вспыхнул, отвесил Павлу пощечину. Подломились ноги, Кольцов упал. Никакого уважения к офицеру Красной армии… Повторно подняться уже не просили. Кто-то ударил по ноге, но от этого было ни холодно ни жарко. Немцы снова закурили в тесном кружке.
Пошевелился генерал Серов, обвел пространство мутными глазами.
– Эх, майор, как же нас с тобой на мякине провели… Ладно, другие довоюют, с нами уже все ясно… В плен попали, какой позор… Сейчас бы пистолет с одним патроном…
– А лучше с полной обоймой… Вас крепко связали, товарищ генерал?
– Не знаю, я рук не чувствую… И в траве, как назло, ничего острого. А ты как?
– Мог бы развязаться, но на это уйдет не меньше часа. Циммер растерян, он потерял почти всю свою группу, на это они не рассчитывали. Теперь им нужно убираться, а это сложно – забрались слишком далеко.
– Они не собираются углубляться в наш тыл?
– Думаю, нет. Они не в том облачении и выполняют другую задачу – в ближнем тылу… Вы заранее планировали эту поездку?
– Да, это не было секретом…
Подошел один из солдат, ударил сапогом по ноге, прокричал: «Schweigen!». Генерал закрыл глаза, стиснул челюсти. Кольцов прислушался к разговору. Обер-лейтенант определенно был растерян. Отловить советского военачальника – крупная удача, но что дальше? Скоро в район прибудут русские, возможно, они уже на подходе – от генерала давно нет вестей; он не прибыл в очередной пункт своей поездки, да такая стрельба стояла в округе! От майора Красной армии нужно избавиться, какой бы заманчивой ни выглядела перспектива доставить в штаб офицера контрразведки. Двоих не утащить. А за генерала им гарантировано по Железному кресту. Уходить надо краем леса, желательно не лезть в болота…
«Вот и прибыл ты, майор, – подумал Кольцов. – сейчас тебя расстреляют».
Диверсанты закончили перекур и потянулись на бугорок. Впереди выступал бледный унтер-офицер с рыбьими глазами. Автомат он проигнорировал, рука потянулась к кожаным ножнам, висевшим на поясе.
Впоследствии Павел понял, почему стрелок выжидал. Немцы стояли в низине, у кромки болота, и он ждал, пока они поднимутся на возвышенность.
Очередь из «ППШ» расколола тишину! Унтер схватился за живот, выпучил глаза. Упал нож, рухнул его обладатель. Свалился еще один, взвизгнул Циммер. Уцелевшие разбежались.
Стреляли от опушки, причем один человек.
Жилистый немец вскинул автомат, опустошил часть магазина, пока у него во лбу не появилась дырка – он замертво повалился в траву. Двое выживших, включая Циммера, кинулись в низину, затрещали ветки. Открыли оттуда беглый огонь.
Со стороны деревни перебежала фигура, слилась со стволом дерева. Вот так сюрприз! Ну, как не подсобить родному человеку! Генерал заволновался. Пусть лежит, пока не до него…
Павел, извиваясь, пополз, упираясь пятками, к мертвому унтеру. Тот лежал на животе, вывернув голову. Пришлось постараться, чтобы пристроиться спиной к его ножу. Поднимать голову было неразумно – свистели пули. Противостояние превращалось в позиционную дуэль: одинокий стрелок берег патроны, он мог лишь контролировать немцев, мешал им выйти из болота.