– Джиллиан! Что вы с ней сделали? «Джиллиан», - снова произнес он, но на самом деле не сказал ни слова. Имя жены слетело с его губ, но говорил не он, а уродливое существо.
Смоляные глаза-впадины раскрылись еще шире.
Потом Майкл перестал что-либо видеть. Его рассудок - все его чувства - оказались под властью не просто образов, но воспоминаний, картин прожитой жизни. Эпизодов из детства, мгновений невинности и блаженства.
Но то не были эпизоды из его детства.
Они принадлежали Джиллиан.
Его сознание разрывалось надвое. Одна часть рассудка погрузилась в ужас того, что эти существа совершали над ним, в реальность их существования. Но эта часть разума почти полностью затемнялась другой той частью, которая стала сознанием Джиллиан. Джиллиан на первом причастии, одетая в нарядное белое платье, очень напоминающее свадебное. Отец говорит ей, что она очень красивая. Сложив ладони на груди и выпрямившись, она идет по проходу в церкви. Сколько раз она здесь бывала, но сегодня храм кажется таким огромным и величественным. Вдруг она замечает, что идет не в ногу с другими девочками. Тихонько фыркнув, она ускоряет шаг.
Она со смехом бросает снежки в Ханну. Лицо младшей сестры покраснело от холода и смеха; сестры знают, что к их приходу мама приготовит им горячее какао.
Седьмой класс; она танцует, и сердце ее трепещет. Звучит старая мелодия - из тех, что любят ее родители. Но это не имеет значения, потому что ее приглашает Билли Маркус - самый симпатичный паренек из класса, ее кумир с самого детского сада. Он немного смущен и нерешителен, и, хотя словами всего не выразить, в этом есть что-то чудесное. И она взволнована.
Они с отцом и Ханной строят песчаные замки в Огунките.
Они сидят на заднем крыльце, лакомясь домашними шоколадными пирожными с орехами, и смотрят, как огненный шар августовского солнца уходит за горизонт.
Бесконечная автобусная поездка в Чикаго в том году. Быстро сменяющие друг друга незнакомые виды новых городов. Вечереет, и автобус грохочет всю ночь; ее голова стукается в окно, пока она пытается уснуть. Люди шумливые и забавные, и непривычная ночная жизнь на автобусных вокзалах. Так далеко от дома она еще не уезжала, а ей хочется путешествовать дальше и дальше, все ехать на автобусе, пока не проедет все города на свете.
Мама готовит печенье и разрешает ей размешать тесто, а потом облизать ложку.
Папа поет ей глупые песенки, чтобы поднять утром с постели и отправить в школу.
Майкл заморгал. Его зрение на мгновение прояснилось, и он с трудом начал различать жуткое лицо женщины. Ее рука была по-прежнему поднята, пальцы засунуты ему в лоб, но с ней творилось что-то неладное. Омерзительное лицо искривилось еще больше, исказилось от боли и стало заметно усыхать, становясь почти бесплотным. Вокруг глаз появились темные впадины, а само тело словно опало, превратившись в мешок костей.
Рот существа был разинут; из него раздавалось шипение, как будто из лопнувшей шины выходил воздух. Майкл нисколько не сомневался, что эта безобразная тварь внутри пустая. Что бы она и другие ни взяли у Джиллиан, им это было нужно для заполнения собственной пустоты.
Джилли. Ее воспоминания перетекли из этого существа в Майкла, но, очевидно, это произошло помимо воли существа. Так или иначе…
Потом все повторилось. Все поплыло у него перед глазами, и стало темно. Его чувства подчинились памяти. Но теперь это были не воспоминания Джиллиан, а какие-то расплывчатые видения из древних времен. Сознание Майкла заполнял потускневший мир, возраст которого можно было ощутить; даже запах воздуха стал другим.
На голубых водах Тунисского залива играют солнечные блики. В это утро все жрецы Карт-Хадашта собираются у Бирсы. Она идет во главе процессии. Ей, этой девственнице, дан высокий титул. В этот день ей будет оказана особая честь.
Слезы обжигают ей щеки. Вся земля выиграет, от этой жертвы. Особая честь.
На ее губах замирают невысказанные слова, а сердце разрывается от нерастраченной любви.
– Тише, - грубо прикрикивает на нее один из жрецов. - Не срами себя. Ты должна войти в храм Молоха с улыбкой, чтобы он тебя принял. Если ты ему не подойдешь, пострадает весь Карт-Хадашт.
Место действия меняется. Вокруг земляной площади возвышаются каменные колонны. В воздухе разлит запах моря. Тревожными голосами перекликаются птицы и улетают прочь от этого места, инстинктивно избегая его, чуя темную силу, исходящую от камней и земли. Если бы не каменные стены и тяжелая деревянная дверь перед ней, она бы видела голубую воду. Но ей нельзя больше смотреть на море.
Она больше никогда не почувствует тепло вод залива.
Никогда не ощутит эту радость.
И никогда не засмеется. Но она знает, что есть еще время поплакать. И она плачет, не обращая внимания на слова жреца.
Вокруг слышится возбужденный шепот. Тут и жрецы, и тысячи других людей, пришедших проводить ее, почтить Молоха ее кровью и возблагодарить бога-короля за то, что она - не их сестра или дочь и не любой из них.
Распахиваются двери. Внутри зияет темнота. Каменные ступени ведут вниз, под землю, под город. Молох живет в сердце Карт-Хадашта. Бог-король - сама сущность города.
Она делает один шаг, спотыкается и падает на колени. Ее покидают последние силы, и слез уже не сдержать. Она сильно прикусила нижнюю губу. Но подбородку стекает кровь, но она чувствует лишь тепло.
«Глупая девчонка. Ты позоришь не только себя, но и свою семью. Тебе надлежит выполнить свой долг. Ведь Молох выбрал тебя».
Но эти слова ничего для нее не значат, за исключением слов о семье. Ее судьба предрешена. Она и не думает бежать. Но если жрецам придется силой втолкнуть ее в эти двери, повалить на каменные ступени, такого позора ее отец просто не переживет.
Она встает с помощью жрецов, которые ее поддерживают.
Дверь уже совсем близко. Наброшенная на девушку туника шуршит на бронзовых от загара плечах. Босые ступни шелестят по камням, которыми вымощена земля. Ощущая соль собственных слез, привкус своей крови, она переступает через порог и без колебания начинает спускаться по ступеням. Раз уж она войдет в храм Молоха, надежды не останется. Она никогда отсюда не выйдет.
Только когда за ней закрываются двери - снаружи доносятся приглушенные приветственные крики толпы, - замечает она далеко внизу мерцающий свет. Она все спускается и спускается, шаг за шагом, пока ноги совсем не ослабевают, и она опасается упасть, еле волоча ноги остаток пути.
Наконец она доходит до самого низа. Зал Молоха. На каменных стенах мерцают факелы. Этот зал, сердце города, очень просторен, и из него в темноту ведут несколько тоннелей. Она затаила дыхание, по очереди всматриваясь в каждый из них и гадая, из которого появится бог-король.
И в этот момент она слышит за собой тяжелую поступь, чувствует на шее влажный жар его дыхания.
Она оборачивается и цепенеет под взглядом Молоха, бога-короля Ваала-Мелкарта. В его сутулой фигуре ощущается громадная сила; под темной шерстью, мерцающей в свете факелов, угадываются бугры мышц. Спереди свисает внушительный фаллос. В земляной пол ударяют копыта. Голова слишком велика для туловища, слишком тяжела, и, хотя на всех изображениях бог показан в виде человека с головой быка, девушка понимает сейчас, что это идеализация. Лицо у него вытянутое и искореженное, похожее на рыло. Длинные изогнутые острые рога. Само собой напрашивается сравнение.
Но бог - не животное. Он омерзительное существо, монстр.
Он - Молох.
В его глазах - ни малейшего проблеска благожелательности, ни намека на интеллект. Только дикий голод.