– Но я не просил, – мужчина попытался оттолкнуть её, но не смог, она лишь сильнее сдавила его запястья, – пусти меня.
– Не пущу, – вдруг вспылила девушка, – ты не в себе.
– Да, не в себе, – рассмеялся мужчина и вдруг замер на полуслове.
Весь мир поблек перед его глазами, и он даже объяснить толком не смог бы почему. Его часто бросало из крайности в крайность. Но именно сейчас мужчина не мог отвести взгляда от её глубоких, почти бездонных глаз. Виктор и раньше замечал, насколько они лучисты, но прежде они не были от него так близко, что он больше не мог противиться собственным желаниям.
«Это безумие. Звериное безумие. Или во много раз опаснее. Как я могу этому противиться? И как могу ему подчиниться? Я не прощу себе этого. Никогда. И всё же? Всё же?»
Чётким оставалось перед его глазами только её лицо. Весь мир, люди и даже собственная боль подернулись пеплом. Время потеряло границы и будто свернуло не туда, словно река, наткнувшаяся на гранитную преграду. Истинным было лишь это мягкое, завораживающее сияние. Эта чистота взгляда, бесконечная глубина, куда Виктор рухнул, подобно камню, брошенному в центр лесного озера.
А она продолжала стоять и смотреть в его серые глаза, заслонившие собой мир, пока его губы не оказались близко к её. Почему она вздрогнула и порывисто вдохнула, не смогла бы объяснить и сама. Налетевший порыв ветра взметнул золотые и тёмно-русые волосы, охлаждая кожу, и в ту же секунду Сильвия отступила на шаг назад, отпуская его запястья и пряча руки за спину.
Виктор остался стоять на том же месте, ослепленный и оглушённый, потеряв всякое понимание действительности. Время, странно плетущее свой узор ещё мгновение назад, резануло его сознание.
– Боль наверняка уже прошла, – торопливо проговорила девушка, глядя в сторону, – у вас на лбу больше не собираются морщины, значит всё нормально. Я пойду.
И скрылась в переплетении ветвей, только шелест листвы прошептал о том, что она человек, а не бесплотный дух, рассеявшийся от ветра. А с онемевших, бледных губ слетело бестелесное и наполненное болью:
– Сильвия.
– Ну что ж, – ровно проговорил инквизитор, равнодушно глядя на свою собеседницу, – я рад, что вы удостоили меня своим посещением так быстро.
– Вы хотели со мною поговорить, – тихо отозвалась девушка, глядя в пол, – как мне передали. Вот я и пришла.
– Тогда начнём. Поговорить я с вами хотел о вашем прошлом. Вас это удивляет?
– Нет.
– Почему?
– Мне передали, что ваша стража уделяет большое внимание тому, как я здесь появилась и как себя веду, – по её губам скользнула слабая улыбка, – это всегда интересовало тех, кто появлялся в нашей деревне. Но ведь вы знаете всё, зачем об этом разговаривать со мной?
– Потому что я слышал это от многих, но не от вас. Расскажите подробнее.
– Разве я могу изложить подробнее, чем это делают деревенские сплетницы? Что нового вы хотите услышать? Спрашивайте, я отвечу, если смогу.
– Начнём с начала, – он откинулся на спинку стула и привычным движением перекинул плащ за спину, – кто ваши настоящие родители?
– Я не помню. Когда меня нашли, я была совсем маленькой, чтобы понимать это. Разве вам не рассказали? Да и разве это важно?
– Это очень важно. Сильвия, вы не просто человек. Даже уехавшие утром монахи сказали это сразу. Вы ходите в лес, вас не трогает нечисть, вы понимаете голоса деревьев, умеете исцелять раны. Вы не человек, вы – ведьма.
– Я? – девушка вскинула голову и мелко задрожала. – Разве я виновата в том, что всё это происходит именно со мной?
– Не стоит так волноваться, – Виктор сощурил глаза, – я же не посылаю тебя на костёр, хотя оснований для этого достаточно. Пока я пытаюсь во всём разобраться и в твоих же интересах мне помочь в этом.
– Я пытаюсь помогать тем, кто меня окружает, – её побелевшие губы не желали двигаться, – я никому не причиняю вреда. Поверьте. У меня и в мыслях такого не было.
– Увы, моя работа состоит не только в том, чтобы помогать людям в бедах, но и в предотвращении проблем. Печать Дьявола имеет свойство проступать со временем. Ты даже не заметишь, как она разрушит твоё сердце и подчинит себе.
– Не говорите так, – девушка прижала ладони к лицу, стараясь скрыть выступающие слёзы, и замотала головой, – я никогда, никому не желала зла. Я не знаю, кто мои родители. Я не знаю, кто я. Зачем вы мучаете меня?
– Разве мои вопросы причиняют тебе боль? Я просто интересуюсь.
– Сильвия, девочка моя, – дверь распахнулась, и в проёме возник священник, задыхающийся от долгого бега.
– Отец Альхем, – девушка сорвалась со своего места и прижалась к старческой груди, как котёнок, который ищет защиты от злой собаки.