– Опять оборотни явились, неспокойная ночь будет. И за что нам такое наказание?
– И не говори, – согласился мужчина и вздрогнул от вновь раздавшегося воя, – ишь как стараются. Стаей, что ли нагрянули.
– Это не стая, – тихо прошептала побледневшая девушка.
– Что говоришь? – не расслышавший её слова отец обернулся, но успел увидеть, лишь как в дверном проёме мелькнули золотые волосы. – Сильвия.
– Оставь её, – посоветовала мать вскочившему отцу, поднимаясь с пола и прикрывая за дочерью дверь, – не простого нам ребёнка Бог подарил, надо терпеть. Нечисть её не тронет, а следом пойдёшь, сам сгинешь. На рассвете вернётся.
– Ты права, – мужчина вздохнул и сел обратно на лавку, – нам её не понять. Но она всегда поступала правильно.
Сильвия бежала по пустой тёмной улице. Она спотыкалась о камни, падала и поднималась, цеплялась за заборы, задыхаясь, но продолжая бежать. Стук загнанного сердца, отзывался в висках и лишь чудом не заглушал льющегося отовсюду воя. Она знала, что это была не стая, и знала, что ей под силу исправить то, что уже готово было случиться.
Так хорошо знакомая деревня уплыла за спину и скрылась в потоках начинающего подниматься тумана. Лишь лунный свет стелился девушке под ноги, показывая дорогу. Сильвия продолжала бежать, не останавливаясь и приподняв подол, чтобы не споткнуться об него. Её золотые волосы, которые она распустила перед сном, развевались на ветру, подобно крыльям, которые хотели, но не могли поднять её над землёй. И всё же она упала. Споткнувшись об очередной камень, Сильвия без сил рухнула на траву, но смогла приподняться на дрожащих руках. А перед ней, всего в нескольких шагах, уже стоял крупный серый волк, смотревший знакомыми, но уже звериными глазами.
– Виктор, – тихо прошептала она, протягивая к нему узкую, тёплую ладонь.
Волк глухо заскулил и, подойдя к ней, обнюхал тонкие пальцы. Она не шевелилась. Оборотень поднял на неё серые глаза, в которых уже не было ничего знакомого, и осторожно ткнулся носом. Девушка измучено улыбнулась. Пальцы скользнули по густой шерсти и потянули недоверчивое животное ближе. Волк вновь негромко заскулил и, опустившись на живот, медленно подполз, позволяя ей гладить и чесать за ухом.
– Виктор, – нежно повторила девушка, обнимая могучее животное за шею и стараясь сдержать наворачивающиеся на глаза слёзы.
– Не стоит о нём жалеть, – раздался тихий, но сильный голос впереди неё, и из тумана, подобно бесплотным теням, начали появляться волки.
Даже с первого взгляда было видно, что их целая стая, а впереди двигался вожак, ведущий за собой всех, и матёрых волков, и волчиц, и ещё годовалых щенков. Они появлялись и появлялись, выстраиваясь на склоне холма неровным полукругом, в центре которого ближе всех к Сильвии стоял чёрный волк оборотень, глядевший на неё разумными голубыми глазами.
– Кто вы? – прошептала она непослушными губами, сильнее прижимая к себе могучую серую голову.
– Моё имя Индульф. А кто я, думаю, вы сами уже догадались. Мы пришли, чтобы забрать с собой нашего нового брата.
– Я не отдам вам его.
– Простите меня, госпожа, я не могу его здесь оставить. Он почти один из нас, и даже если вы пожелаете сохранить его человеческую сущность, мы обязаны убить его. Ради вашего же блага.
– Зачем? – девушка подалась вперёд, пытаясь загородить лежащего рядом с ней волка. – Зачем вы стремитесь убить его? Что он сделал, от чего ваша ненависть не желает погаснуть?
– Он ещё ничего не сделал, – тихо ответил вожак, – но если мы не уничтожим его, он это сделает.
– Что именно?
– Он убьет вас, госпожа. А мы не можем позволить своей принцессе погибнуть. Позвольте нам убить его, госпожа, прежде чем он сотворит непоправимое.
– Всё в руках Господа, – выдохнула девушка, глядя в знакомые серые глаза, – я не позволю вам убить его. А так же я не отдам его вам. Я хочу, чтобы он остался человеком, даже если это погубит мою душу.
– Опомнитесь, – вступила в разговор серая волчица, сидевшая справа от черного волка, – он жестокий, ничего не понимающий человек. Для него нет других понятий кроме Святого Писания и приказов начальства. Он переступит через ваш труп, даже не подумав о том, что кому-то вы были нужны больше жизни.
– Неправда, – оборвала её Сильвия, – он не такой. Я лучше знаю.
– Идёт война, госпожа. И в ней нет места жалости, – Индульф покачал головой. – Либо мы убьем его сегодня, либо он убьёт вас завтра. Одумайтесь, прошу вас.
– Нет. Я не позволю вам причинить ему вред. Вы же знаете, как остановить превращение. Вы всё знаете. Так скажите мне, – её голос сорвался и задрожал, а потом она тихо добавила, – прошу вас.