– Я его племянница. А про жену даже и говорить не хочу… Возможно, вы не знаете, но она… Как бы это сказать… – тут Женя замялась, не зная, имеет ли она право сплетничать о докторе и раскрывать его личную тайну лишь для того, чтобы расположить свидетельницу к себе. А потому замолчала, давая возможность коллеге Занозина продолжить ее мысль в том случае, если она в курсе.
– Да, я знаю, – ответила, прикусив губу, женщина. – Да уж…
– Как вас зовут? – спросила Женя, прервав женщину на самом, казалось бы, интересном месте, тем самым как бы умаляя ценность информации, которую она, возможно, собиралась выдать, и одновременно не забывая о том, что всегда полезно обращаться к незнакомому человеку по имени, опять же, если хочешь его расположить к себе.
– Нина Сергеевна. Можно просто Нина. Я тоже хирург, мы с Витей вместе работаем. И я отлично знаю, в каких невыносимых условиях Виктору приходится жить. Его жена сама призналась ему в том, что у нее другой мужчина. Больше того, она, я так полагаю, призналась ему для того, чтобы он как бы пожалел ее, понял и простил. Чтобы ей жить было легче, понимаете? И она спокойно себе живет, мотается где хочет, а потом возвращается и спокойно смотрит мужу в глаза. А он, святой человек, все это терпит и, предполагаю, ждет, когда у нее пройдет этот любовный заскок.
– Нина, быть может, вы знаете, в каких отношениях Виктор был с Лидией, с той самой свояченицей, которую убили? Быть может, у них тоже были отношения?
– Нет. Я ее, конечно, видела, она приходила сюда, чтобы поговорить с Виктором, причем речь шла как раз о сестре, то есть о Наде, о том, чтобы они не разводились.
– Это он вам сказал?
– Не то что сказал. Просто я так поняла. Вернее даже, догадалась.
– Но что, если она приходила как раз для того, чтобы настоять на разводе, что, если она предлагала себя вместо сестры? – смело предположила Женя с целью вызвать хотя бы небольшой шок у Нины и дождаться реакции.
– Ого… Ну, не знаю… Такое мне и в голову бы даже не пришло. Нет-нет, она приходила, чтобы помирить их, и сказала еще, что вроде бы разговаривала с тем, другим мужчиной, чтобы он бросил Надю… Но, может, вы на правах родственницы больше знаете?
– Да ничего я не знаю! – воскликнула Женя, изо всех сил стараясь играть роль племянницы оклеветанного любимого дядюшки. – Просто никак не могу связать дядю с Лидией. Понимаю, что общий знаменатель у них – это Надя. Но Надя – темная лошадка. Больше того, она вот больше него подходит на роль преступницы. Я никак не пойму, зачем он повез эту Лидию в лес?
– Да вы что? Это он ее туда повез?
– Да, причем в день убийства! Может, привез, да и оставил в лесу, может, она его попросила туда отвезти, а может, на самом деле привез, дал кофе отравленный… Но это же полный бред! Однако за рулем был он… Его камера зафиксировала.
– А какое это было число?
Женя назвала точную дату, когда было совершено преступление.
– Постойте… Повторите. Пожалуйста, когда это было? Когда он повез ее в лес?
– Пятнадцатого.
– Вы подождите меня здесь, а мне надо поговорить кое с кем… Кажется, в этот день у него была внеплановая операция по удалению желчного пузыря, там был какой-то очень сложный случай… Вы посидите здесь, а я сейчас все узнаю и вернусь. Да, и еще… Это просьба. Здесь в любой момент может появиться кто-то еще. Пожалуйста, ничего не говорите им, хорошо? Мы все очень сильно переживаем за Виктора и хотим, чтобы он поскорее вернулся. И не надо поднимать тему его жены, измены… Он слишком порядочный и честный человек, к тому же невероятно добрый, чтобы позволить кому-то сплетничать о его семейной жизни. Интуиция мне подсказывает, что это не он был в машине… Возможно, он дал кому-то свою машину… Но он не мог, не мог… Вы и сами это отлично знаете.
Нина Сергеевна выпорхнула из кабинета, Женя осталась одна и почувствовала себя после разговора прескверно. Вот надо было ей вывозить имя Занозина в грязи? Зачем позволила его коллеге говорить о проблемах в его семье, с женой? Выдумала предполагаемую связь Занозина со свояченицей, которая якобы приезжала, чтобы предложить ему себя вместо сестры в жены. Но, с другой стороны, она же намеренно хотела предстать перед коллегами хирурга эдакой взволнованной и обожающей своего дядю, вконец растерявшейся дурочкой-племянницей, главной целью которой было выяснить, есть ли алиби у Занозина на день убийства.
Пока Нина Сергеевна отсутствовала, Женя пыталась представить себе Занозина, которого она никогда в жизни не видела, но образ которого стал проступать именно во время их разговора. Какой он? Милый, пухлый, с добрыми глазами бородач? Или высокий и худой, с глазами бассет-хаунда ангел? И как же так получилось, что первым человеком, с которым Женя заговорила о Викторе, была его коллега, которую и уговаривать-то не пришлось поделиться мнением о докторе Занозине? Это ей так повезло или же здесь все такие, близкие доктору люди? А что, если сейчас Нина вернется не одна, а, скажем, с более серьезным и осторожным, а потому и недоверчивым человеком, который потребует у нее доказательств того, что она на самом деле является его племянницей? И что тогда? Да ничего! Как она может это доказать? Никак. Скажет, что переживает за дядю, что ему и без того в жизни не сильно-то повезло с женой, а тут еще такая беда…