– Нет-нет, говорю же, не хочу больше заниматься этим делом. Оно кажется мне бесперспективным. Хватит мне уже кому-то что-то доказывать, пусть теперь Журавлев доказывает мне, что он настоящий профессионал и может щелчком раскрыть это дело. А я умываю руки.
И Женя решительно поднялась, вцепилась обеими руками в ручку коляски и быстро покатила ее к террасе.
– Женька, да что с тобой?! – Наташа вскочила и со своей коляской поспешила за ней. – Не понимаю, что с тобой происходит. Это жена коллеги – у нее же мотив есть! Говорю же, ревность! Это ли не зацепка?! Вот увидишь, Журавлев твой наверняка уже ее допрашивает. И она признается, признается! Ну или ее расколют, она проговорится!
– Нет-нет, все, хватит. Нарасследовалась вчера. В этом свекольном салате было так много чеснока, мне кажется, что от меня до сих пор им пахнет…
Наташа, прошу тебя, не надо меня уговаривать. Я твердо решила. Возвращаюсь в семью. Совсем Мишку вот забросила. Увлеклась красивым парнем, словно имею на это право. Нет-нет, как-то все закрутилось, и расследование, и Павел этот… А что, если бы мы когда-нибудь оказались с ним вдвоем, и он… или, наоборот, я не выдержу… Ты же видишь, какой он красивый, меня прямо трясет от одного его вида. У него такие веки, ресницы, губы… Наташа, все, говорю! Сейчас вот поручу Мишу няне и пойду в сад, поработаю, прополю цветы, полью… Или поставлю тесто и напеку пирожков. Хотя нет… С пирожками я погорячилась.
Она стояла на террасе, задумчивая, сосредоточенная и какая-то растерянная, напуганная собственными мыслями, и Наташа, слушая весь этот ее наивный бред, едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
– Нет, пожалуй, пирожки я печь не буду. Я поеду в Москву, вот прямо сейчас, и куплю себе что-нибудь из одежды. Или новое белье. Или и то, и другое. И новую помаду. И духи. Весна, мне хочется быть неотразимой. Хочется, чтобы Борис влюбился в меня, как в первый раз. И чтобы Журавлев увидел это, понял, что у нас все нормально, и чтобы… чтобы не смотрел на меня таким вот пожирающим взглядом.
– Хорошо. Поезжай и привези каких-нибудь пирожных, душа просит. Или конфет.
– Привезу!
Женя быстро собралась и поехала в Москву. Вот зачем, зачем Наташа напомнила ей о существовании обманутой жены с тремя детьми? Мотив… Конечно, ревность – мощный мотив. Это всем известно. И если бы Лидию Каштанову просто нашли где-нибудь мертвую, отравленную ли, с разбитой головой или прирезанную, то этот мотив сработал бы. Проверили бы ее мужа, и доброжелатели из его окружения доложили бы кому следует о его связи с Каштановой. Вот и распутали бы клубочек.
Но здесь все сложнее. Лес, качели, Юра, Валя-Вика, сестра Лиля, невеста Настя, любовница Юры, она же родная сестра Каштановой, Надежда Занозина, сам хирург Занозин…
Оставив машину в подземном паркинге торгового центра «Охотный Ряд», Женя, радуясь тому, что не взяла с собой ни Наташу, ни мужа, почувствовала себя совершенно свободной и с каким-то особым чувством радости растворилась в шикарных бутиках. Как же давно она себе ничего не покупала!
Как в красивый светлый аквариум, она вплыла в отдел с нижним бельем и принялась перебирать нежные кружева трусиков, бюстгальтеров, халатиков. Набрав целую охапку, она вошла в кабинку и принялась примерять. И все-то ей нравилось, и все, что она выбрала, сидело на ней идеально.
И она начала фантазировать. Вот сейчас в примерочную войдет Паша Журавлев, такой высокий, большой, с сияющими глазами и обнимет ее, всю такую полуодетую, почти голую…
Она взглянула на себя в зеркало пристально, разглядывая не грудь и бедра, а лицо. Оно пылало. Но не от стыда – от удовольствия. Как же это хорошо, что человек умеет фантазировать, представлять себе то, чего даже и не может быть!
Женя вышла из примерочной кабинки и вручила продавщице ворох белья со словами: «Вот это беру!» Расплачиваясь на кассе, снова задумалась об Агневском, вспомнила свои слова о том, что прекращает расследование.
Получается, сдалась. Признала себя глупой и никчемной. Зря ее только расхвалил Ребров. И что теперь про нее подумает Павел? Ну и пусть… У нее есть муж, семья…
И тут она увидела Бориса, мужа. Он стоял к ней спиной. Он вместе с худенькой блондинкой, совсем девчонкой, выбирал белье. Его рука обнимала девушку за талию.
Женя окаменела. Расплатившись, она машинально сунула банковскую карточку в сумку, приняла от девушки мягкий и пухлый пакет с купленным бельем, прижала его к груди и теперь не знала, что ей делать, куда идти.
Ее мозг отказывался воспринимать эту картинку. Боря и молоденькая любовница.