Пока он разговаривал с Валей, где-то в его сознании, параллельно мыслям о ней, он думал о том, что уже давно, оказывается, не хочет жениться на Насте. И вот только сейчас мог признаться себе, что он все то время, что они готовились к свадьбе, сторонился ее. Был неспокоен. Волновался, боялся той новой жизни, которую она для него готовила. Одно дело время от времени встречаться с девушкой и видеть ее всегда ухоженной, одетой, накрашенной и причесанной, а совсем другое – увидеть ее в домашнем виде. Это Валя в домашнем виде будет прекрасна, растрепана, розовая ото сна, вся такая милая и теплая, пусть даже в самой простой сорочке. И совсем другое – Настя. Он попытался вспомнить, какая она без косметики, но так и не вспомнил. Она никогда не ночевала у него, и после секса всегда возвращалась домой. И, даже принимая душ у него, не умывалась, приходила с сухим лицом, накрашенная, ресничка к ресничке…
Даже Надя была в этом отношении проще и не стеснялась умыться, ходила перед ним в гостиничном халате, с мокрыми волосами, босая…
Он вдруг вспомнил, как нехорошо расстался с ней. Да что такое с ним не так? Откуда это стойкое неприязненное отношение к своим женщинам, с которыми он временами чувствовал себя счастливым? Сначала Надя…
Надя. Хотя тут-то как раз все более-менее понятно. Теперь Надя всегда будет у него ассоциироваться с ее мертвой сестрой. С трагедией, в которой обвинили его. Вернее, он умудрился обвинить себя сам! Идиот! Зачем он позвонил в полицию и сказал, что это он убил эту женщину? Прямо с ума сошел в тот момент, так растерялся!
А что с Настей-то не так? Он же на самом деле собирался на ней жениться! Да, он знал, что она переживает из-за своей внешности, что при каждом удобном случае пытается скрыть свои тонкие ножки, но к этому-то он как раз относился спокойно, понимал, что она ни в чем не виновата, к тому же предполагал, что после родов она изменится, что ее формы потеряют девичью угловатость, что она вся немного поправится, был даже уверен, что ей это пойдет. Значит, дело не в этом, а в самой Насте.
Быть может, все дело в Валечке? В этом контрасте, который он видит сейчас? Какие же они разные!
Сейчас, глядя на нее, он, несмотря на свое сложное положение, на серьезность ситуации, из-за которой он может оказаться за решеткой, был почему-то спокоен. Он знал, что если Валя согласится быть с ним, то ему и в тюрьме будет легче, зная, что у него есть Валя.
Конечно, предлагать ей себя, мужчину с перспективой стать узником, было эгоистично, но это были его мысли, и никто о них не догадывался.
А вот Настя, стоит ему только сесть в тюрьму, сразу же откажется от него, если уже сейчас не отказалась.
«Твоя Настя – рыба замороженная», – вспомнил он слова сестры Лили. Ну да, она холодноватая. Но серьезная, расчетливая, какая-то организованная, правильная, такая, какая и нужна для создания семьи. На ней будет держаться весь дом. И все в доме будет в полном порядке, все будут сыты, здоровы, и дети будут правильно воспитаны.
Он, в душе считая себя все еще мальчишкой, не совсем готовым к браку и детям, воспринимал Настю как человека взрослого. Быть может, поэтому вцепился в нее, рассчитывая взвалить на ее плечи всю ответственность за создаваемую ими семью? И пока она будет строить, кирпичик за кирпичиком, семейный корабль, он будет, как и раньше, много работать, занимаясь любимым делом и зарабатывая деньги, а в свободное время отдыхать с Надей, при этом не чувствуя себя виноватым перед женой. Да, ему уже заранее не было стыдно перед женой за то, что у него есть любовница. Он считал, что того времени, что он будет проводить с семьей, вполне достаточно для Насти, что он имеет право и на свое, личное время, свои развлечения, которые не имеют никакого отношения к жене и детям.
Сейчас же, представляя на месте своей жены Валю, он понимал, что с этой женщиной у него точно не появится желание обнимать в гостиничном номере другую женщину.
А еще он никак не мог понять, глядя на Валю, что же он испытывает к ней. Она же была совсем ребенком, когда они играли в детские игры, катались на велосипеде, качалась на качелях… И это не было влюбленностью, просто он считал себя обязанным защищать ее. Но, с другой стороны, разве тогда она ему не нравилась? Ее чудесная улыбка, маленький курносый носик, отражение солнечных лучей в ее волосах…
Валя превратилась в статную молодую женщину. Исчезла хрупкость, но не исчезла нежность. Движения Вали были плавными, речь небыстрая, все слова она проговаривала аккуратно, словно боясь, что ее не расслышат или не поймут. Она была основательная, крепко стоящая на своих ногах. Фермерша к тому же. Значит, работящая.