Настя зажмурилась. Замотала головой.
– Я на самом деле хотела подложить в лес манекен, куклу в белом платье… Но потом, когда женщина умерла… Я подумала, что так будет еще лучше, страшнее…
– У нее было имя, ее звали Лида, – сказал Занозин, уводя жену на место. – Пойдем, Надя. Успокойся. Выпей. Борис, я так понимаю, что вы тут самый главный. Скажите, в вашем доме есть водка?
Борис нашел взглядом стоящего в самом конце террасы возле мангала водителя Юрия Петровича, сделал ему знак, тот метнулся в дом и вернулся с двумя бутылками водки.
– Налейте ей, – приказал Занозин, кивая на Настю.
Она выпила и сдавленным голосом принялась рассказывать:
– Когда она умерла, а это случилось в машине, я приехала в лес, уложила ее на одеяло, чтобы легче было тащить, и подтянула наверх, я очень волновалась, боялась, что меня кто-то увидит… И спешила, потому что через полтора часа там должен был появиться Юра. Больше всего я боялась, что он приедет раньше назначенного времени. Но я успела. В лесу я раздела женщину, ну, эту Лиду, переодела в это платье, которое сшила… Ужасное платье, это точно… И уложила под ветви, присыпала хвоей… Потом уехала.
– Ты понимаешь, что сошла с ума? Настя… Это не у меня были проблемы с головой, а у тебя! Это у тебя крыша потекла! На что ты надеялась? Что мне, когда я увижу труп, станет еще хуже? Но я-то думал, что ты любишь меня и хочешь, чтобы мы поженились.
– Да, я и теперь люблю и хочу. Да, я сделала все это, но потом решила, что мне надо просто все забыть. Мне вообще иногда казалось, что всего этого не было, что мне просто приснился страшный сон… И это я подложила кусок ткани в швейную машинку Лили и сообщила об улике. Лиля – неприятный человек… Я даже обрадовалась, что ее арестовали. Она никогда не любила тебя. Она вообще никого не любит, кроме своего Бориса…
– Ее не арестовали, она у родителей, мы ей все объяснили… – подал голос Журавлев.
– Но тогда к чему все это? – возмутился Юрий. – Что за балаган вы здесь устроили, господа следователи и адвокаты? Что это за методы у вас такие? Зачем придумали какую-то Машу?!
– Между прочим, господин Агневский, – Женя бросила на него тяжелый взгляд, – вы с самого начала водили следствие за нос, твердя, что не знаете жертву, что с ней незнакомы…
– И все-таки, зачем придумали вторую мою невесту, поставили меня в такое положение… Я чуть не умер.
– Парень, ты что, совсем с головой не дружишь? – с презрительной миной бросил доктор Занозин. – Да если бы не сказали, что пойман настоящий убийца, Лиля или кто-то другой, разве заманили бы сюда Настю? Насте твоей лечиться надо.
– Хорошо еще, что никто не догадался спросить, где находится Маша… – покачала головой находящаяся под впечатлением происходящего Валя-Вика. – Юра, куда я вообще попала? Что это за дурдом? Как ты вообще мог связаться с этой ненормальной?! Ты что, не видел, какая она?
Ребров с Журавлевым отвели невменяемую, бледную Настю и заперли в комнате для гостей. Вызвали полицию.
Юрий Петрович, который все это время провел возле раскаленного мангала, по знаку Жени принес блюдо с дымящимся мясом.
Борис оглядел всех присутствующих, поднял бокал:
– Понимаю, вы все, наверное, в шоке… И я в том числе. Я ничего не знал о том, что здесь планируется. Думал, что просто ужин… Это потом уже догадался… И признаюсь, честно, что до сегодняшнего дня так и не придумал, как строить защиту в случае, если вас, Юрий, все же арестуют. И у меня, как, возможно, и у кого-то еще здесь, возникло предположение, что вы, Юрий, встречались и с Лидией тоже. Предположил, что она могла шантажировать вас, что расскажет о вашей связи Надежде, поэтому вы ее и убили… Но вы же сказали, что не убивали ее, и я должен был вам поверить. Поэтому я собирался как можно больше узнать о Каштановой, чтобы попытаться найти среди ее окружения человека, которому она перешла дорогу…
– Ох, и нарисовался я здесь перед вами всеми… – Юрий бросил быстрый взгляд на доктора Занозина, в присутствии которого любое произнесенное им слово могло причинить ему боль. – Как котяра какой-то, бабник…
На Надежду он вообще не смотрел. Все-таки с Лидией он был знаком постольку-поскольку, именно поэтому он принял ее смерть не так близко к сердцу, как если бы, к примеру, на ее месте оказалась Надя. Лида, назначив ему встречу, на самом деле уговаривала его расстаться с Надей. И вообще оказалась хорошим, добрым человеком, который, собственно, и пострадал-то из-за своей доброты. Но вот Надя…
Он вновь и вновь возвращался к мысли, что Настя спокойно могла бы отравить ее, если бы не ошиблась, не промахнулась, не обозналась. «Обознатки на три кона!»