– На самом деле если бы убили Надю, то тогда можно было бы заподозрить и Настю… – произнес Петр. – Причем уже на первых порах прослеживался бы вечный мотив: невеста, любовница, ревность… Я прав?
– Конечно, прав! – поддержала мужа Наташа. – Но что сделано, то сделано. Лиду уже не вернуть. Однако убийца сам во всем признался. Это и было целью Жени. Понимаю, вы все чувствуете себя сейчас не в своей тарелке. Женя умеет удивить. И, заметьте, как необычно она преподнесла нам эту хлипкую на первый взгляд версию убийства!
Женя, которую по-прежнему колотило, и она никак не могла унять дрожь и все спрашивала себя, имела ли она право так рисковать, рассказывая абсолютно ничем не подкрепленную версию преступления, услышав подругу, усмехнулась: Наташа хотела завершить вечер красиво. Что ж, наверное, это будет правильно. Ужин никто не отменял. Вся округа уже пахнет жареным мясом.
– Наташа, прошу, не надо… Мне вот точно не нужен адвокат. Думаю, что все и без того разобрались, почему я сделала так, а не иначе. Я готовила эту интригу не для вас, конечно, а для Насти. И я успела заметить изменившееся выражение ее лица, когда она уже поняла, кого я имею в виду, называя преступницу Машей, когда она уже точно знала, что я рассказываю о ней и что все присутствующие это тоже поняли… Я вообще боялась, что она сбежит. Я даже нашим охранникам, ребятам, позвонила и предупредила об этом.
Алкоголь должен был снизить градус нервного напряжения для всех присутствующих. Но Надежда откровенно напилась, ее муж, доктор Занозин, оставив машину у ворот, увез ее на такси, поскольку и сам тоже немало выпил.
Развезло и Юрия Агневского. Борис сам отвел его в дом и уложил спать, позже за ним последовала и Валя-Вика. Петр под предлогом того, что ему необходимо проведать дочку, тоже отправился на боковую, оставив Наташу за столом в компании Жени, Павла, Валерия и Бориса. Но спустя некоторое время, почувствовав себя плохо, ушел и Борис.
Женя выпила тоже много шампанского, но не пьянела. Машинально, почти не чувствуя вкуса, ела мясо и никак не могла для себя решить, все ли правильно она сделала.
Ребров никак не мог упокоиться и выговаривал Журавлеву свое беспокойство по поводу правомерности всего того, что случилось, но делал это более-менее тактично, чтобы не обидеть и без того находящуюся в нервном возбуждении Женю.
– Жесть, конечно… – сказала Наташа, тоже имея в виду нестандартность ситуации с разоблачением и признанием вины преступницы. – Но как, как ты догадалась? Тебе кто-то что-то сказал? Откуда вдруг это подозрение, что это именно она убила Каштанову?
– Я расскажу вам… Даже Паша этого не знает, и я вообще не понимаю, как это он решился поддержать меня. Ведь я действовала спонтанно, на сильнейших эмоциях, и, если бы ты, Паша, меня не поддержал и попытался остановить, я все равно бы сделала все точно так же… Наташа, все дело в том, что я накануне испытала примерно такое же чувство, что и Настя…
И Женя рассказала о том, как приняла постороннего мужчину за Бориса, как приревновала настолько, что готова была на убийство.
– Вот ты, Валера, знаешь меня давно. Скажи, если бы тебе сказали, что я совершила убийство, ты бы поверил?
– Нет, конечно, ты чего, Женя…
– А что ты скажешь, если я, увидев Бориса с этой девчонкой, носилась по всему «Охотному Ряду» в поисках отдела, где продают оружие?! Вот оно, настоящее состояние аффекта! Я испытала его на своей шкуре! Я, я сама лично была в этом состоянии, и, если бы мне в руки попался нож, я подошла бы сзади и пырнула Бориса… Конечно, я сейчас выпила и говорю лишнее, но я честна с вами. Я с трудом сдерживала себя, я не помню, как вернулась в машину… Хотела вызвать такси, но не вызвала. Открыла отделение для перчаток, нашла там нож и мысленно вернулась в ресторан и всадила нож по очереди в него и в нее. Я даже как будто бы слышала крики тех, кто увидел это… Я увидела кровь, сочащуюся из раны Бориса… Как же устроена наша голова, что подкидывает нам эти страшные кадры… И вот в какой-то момент я поняла, что двигало человеком (а я подозревала, что это была женщина!), который и совершил убийство. Конечно, если бы Каштанова не была сестрой Надежды, то есть, если они не были связаны, я бы не догадалась… Да этого тогда и не случилось бы! Я вдруг вспомнила слова женщины-врача, хирурга, коллеги Занозина, которая сказала, что Лидия приходила в больницу поговорить с ним, чтобы они не разводились. И, по-моему, она сказала, что она разговаривала с тем, другим мужчиной, то бишь любовником Надежды, чтобы он бросил ее… А кто был тот, другой мужчина?