Мне стало… надежно. Звучит невероятно, звучит ужасно, но это так.
— Инга, — прочла я по его губам. — Инга, что..?
Так смотрят на женщину, когда хотят поцеловать ее. Или убить.
Меня вдруг обдало порывом огненного ветра, по телу пробежала волна мурашек. Сердце пропустило удар. Корсет пискнул, все окошки залились алым, но я сейчас могла только смотреть на Виланда.
Жесткие черты лица почти скульптурной четкости. Растрепанные волосы. Острый, обжигающий запах — а в нем азарт погони, бурлящая кровь, агония жертвы и триумф победителя.
Больно. Больно и горячо.
И тогда я окончательно потеряла сознание.
Я пришла в себя довольно быстро — меня как раз клали на кровать, и уверенный женский голос властно отдавал распоряжения:
— Эту дрянь — срезать! Дополнительный аккумулятор — в корсет! Капельницу сюда!
Я открыла глаза, что лежу на кровати в незнакомой комнате. Должно быть, это была гостевая, которую мне отвел Виланд. Возле меня суетились две низкорослые смуглые женщины в белых костюмах медсестер. Одна из них проворно срезала с меня грязные больничные штаны и тотчас же принялась обтирать мои ноги теплой влажной тканью. Вторая установила капельницу, безболезненно попав в вену.
Все их движения были отработанными до автоматизма. Похоже, несчастной Кире часто требовалась медицинская помощь.
В голове постепенно прояснялось. Я посмотрела чуть в сторону: за окнами, которые выходили в пышный сад, тихо серел рассвет. Интересно, меня уже объявили в международный розыск? А ведь к Виланду наверняка придут с вопросами, и он не может этого не понимать… Пустит ли он полицию осмотреть свой дом?
Шуман, должно быть, сейчас лопается от злости. В его практике еще не было такой дерзкой ведьмы, которая отважилась сбежать почти у него из рук.
— Вам надо поспать, — в поле зрения появилась третья женщина в белом. Судя по властной осанке, подчеркнуто аккуратной прическе и поджатым губам, эта немолодая леди исполняла обязанности врача в доме Виланда. — Корсет мы перезарядили, он лучше всего работает во время сна.
— Вы врач Киры Виланд? — уточнила я. Поджатые губы дрогнули в тонкой улыбке.
— Да, доктор Рихтер. Меня зовут Эмма Хаунд, — суровое лицо на мгновение смягчилось, и Эмма добавила: — Я рада, что вы здесь.
— Я вчера видела Киру, — сказала я. — Как прошла ночь?
Повинуясь едва заметному движению левой брови врача, медсестры покинули комнату. Эмма осторожно присела на край кровати и ответила:
— Тревожно. Мы не говорили ей, что господин Виланд уедет, но она как-то это почувствовала. Проснулась незадолго до полуночи, сказала, что ей снова приснился дурной сон. Я сделала ей укол кетагона.
Я понимающе кивнула. Я и сама назначила бы Кире именно кетагон.
— Что ей снится?
Эмма вздохнула.
— Вы ведь знаете сказку о Красном плаще, Лесной невесте?
Конечно, я знала. Жутковатая история о том, как в давние времена девушек наряжали в красные плащи и отправляли в чащу — приносили в жертву неведомым и неназываемым, пытаясь задобрить их. Девушек называли Лесными невестами: люди с ужасом описывали, как из-за деревьев появлялись белые волки и, взяв жертву в кольцо, уводили прочь.
Ни одна из них не вернулась.
— Да, я читала ее, — ответила я. — Реконструкция древнейшего мифа о невинной искупительной жертве.
Эмма кивнула. Мне казалось, что она обрадовалась моему ответу, словно мы с ней вдруг заговорили на одном языке.
— Кире снится, что она идет по лесу, одетая в красный плащ. Ее сопровождают белые волки. Она говорит, что в конце пути ее ждет тысячелетний страх. И очень боится за ребенка. Доходит до того, что она не хочет засыпать.
Возможно, Кира пыталась вспомнить, что с ней случилось, и подсознание подавало ей все, что произошло, в виде старой сказки. Неудивительно, что она боится засыпать. Я бы тоже боялась, если бы знала, что увижу темный лес и волков.
Ничего, Кира. Мы справимся. Я обязательно стану святым Робином, покровителем потерянных странников, который протянет руку и выведет тебя из леса.
У меня нет другого выхода. И у тебя тоже.
После укола я проспала до полудня и проснулась от того, что пискнул корсет, требуя подзарядки. Я открыла глаза и увидела, как уже знакомая медсестра ловко меняет аккумулятор.
— Добрый день! — сказала она с легким акцентом. Улыбка была такой доброжелательной, словно я была родственницей или подругой этой маленькой желтолицей женщины. — Как самочувствие?
— Добрый день. Вроде бы получше, — ответила я, задумчиво прислушиваясь к себе. Боль в боку отступила, голова была ясной: регенерирующий корсет отлично справлялся с работой. Я вспомнила наш вчерашний побег с Виландом из больницы и представила, как сейчас могла бы ехать в тюрьму. А Шуман сидел бы рядом и представлял, каким именно способом будет вынимать из меня те ответы, которые ему нужны.