Что он просто пытается отвлечься от мыслей о том, что с нами будет, когда подвальная дверь откроется.
Что все это просто слова — как листья, которые подхватит и унесет ветер, и если мы выберемся отсюда живыми, то он ни о чем и не вспомнит. Тем более, о том, что говорил ведьме. Зарегистрирует меня по новой, и на этом все закончится.
И у меня не получалось. Я вдруг отчаянно и горько подумала, что устала жить без любви. Что страстно хотела ее найти — и так же глубоко боялась в очередной раз обжечься и все потерять. Что мне было так больно, что я не хотела жить.
Все эти годы я жила без воздуха. И осознала это только теперь.
— Инга? — негромко окликнул меня Виланд. Свет лампочки стал тускнеть и мигать, по подвалу потекли тени. — Инга, все в порядке?
— Да, — негромко ответила я. — Кроме того, что мы, возможно, скоро…
Он не дал мне договорить. Прикосновение его губ к моим губам было осторожным, почти невинным, но у меня сразу же поплыла голова, как во хмелю, а тело наполнило слабостью.
Сколько лет назад я целовалась? Много. Считай, в другой жизни. Да, скоро для нас все кончится — но оно даже и к лучшему. Можно позволить себе расслабиться, можно откликнуться на этот поцелуй, который из мягкого и осторожного стал настойчивым и властным, можно…
Свет вспыхнул ярче, и открылась дверь.
— Значит, ведьма уровня Каппа.
Хаммон взял меня за руку, перевернул ладонью вверх и довольно улыбнулся. Сейчас у него был вполне цивилизованный вид — легкий запах простенького одеколона, белая рубашка, бледно-голубые джинсы и мягкие светлые туфли делали его похожим на клерка, который приехал в отпуск.
Да и вся обстановка теперь была очень мирной и спокойной. Нас извлекли из подвала — ухмыляющийся регистратор не скрывал, что выключил свет для того, чтобы лишний раз нас пугнуть — и привели в кабинет хозяйки гостиницы. Странное дело: сидя в мягком кресле, я слышала, как за стеной весело переговариваются туристы, а в открытое окно веет запахом шашлыка, который жарили в открытой кухне — и мне все это казалось ненастоящим.
Были только мы, Керн Хаммон и возможные пули в голову. Все остальное было миражом. Сном, в котором Арн Виланд целовал меня так, словно это его последний поцелуй.
— Да, — кивнула я. — Именно Каппа.
Хаммон улыбнулся так, словно я была его подругой или родственницей, но в его разноцветных глазах колыхалось беспримесное безумие. Он мягко погладил меня по щеке и довольно произнес:
— Не думал, что мы встретимся в таких грустных обстоятельствах, Инга. Мои работодатели очень в тебе заинтересованы, и сейчас я понимаю, почему.
Я тоже понимала. Ведьма уровня Каппа — лакомый кусочек. Интересно, что бы сказал Хаммон о моей работе на министерство обороны?
— С Кирой Виланд все в порядке? — поинтересовалась я. Арн, сидевший в соседнем кресле, посмотрел на меня с благодарностью. Особенное очарование сцене придавали приятели Хаммона, которые держали Виланда на мушке — пять пистолетов смотрели ему в лицо, но Виланд выглядел крайне невозмутимо.
Его поцелуй до сих пор горел у меня на губах. Я старалась о нем не думать, но мысли все возвращались и возвращались к нему…
— Да, с ней все хорошо, — кивнул Хаммон. — И ничего плохого не случится. Она очень ценна.
Виланд вздохнул с явным облегчением. Хаммон с неудовольствием покосился в его сторону.
— А вот что касается ее брата, то тут я ничего не могу обещать. Как дела, Выродок?
Виланд презрительно ухмыльнулся. Тот человек, который был со мной в подвале, исчез бесследно — сейчас в кресле сидел матерый инквизитор, садист и убийца, и Хаммон это прекрасно понимал.
Мне казалось, что по кабинету неторопливо ходят два огромных хищника. Пока они не начинали схватку — просто оценивающе смотрели друг на друга, но стоит Виланду броситься — и от Хаммона останутся примерно такие же клочья, как от Сумеречника.
— Все было отлично, пока не увидел твою рожу, — сообщил Виланд, пристально рассматривая заусенец у себя на пальце. Было ясно, что эта невидимая глазу помеха для него в тысячу раз важнее ведьмака-террориста. — Давай так: ты привозишь сюда Киру, и мы уезжаем. И на этом закончим.
Хаммон даже глаза скосил от удивления. Один из пистолетов в руке его товарища дрогнул, и Хаммон вдруг рассмеялся.
Считая себя хозяином положения, он не ожидал подобной бескрайней наглости. Виланду, который переживал за жизнь сестры, надо было покорно опустить глаза к полу и дышать через раз. Но он не собирался этого делать, и это давало мне надежду.
— Иначе что? — осведомился Хаммон, стараясь говорить спокойно. Но я чувствовала, как в нем полыхает и пульсирует огонь ярости. Каратель ведьм был в его руках — ненависть уже застилала Хаммону глаза. Улыбка Виланда стала беспечной и очень обаятельной.