Грозно рявкнул медведь, со всех ног бросился к туше косули. Всю ночь пировал за здоровье рыси. Поест, отдохнет, и опять ест. Ничего не оставил. Даже кровь со снега слизал. И пресытился. Ожил медведь, заметно приободрился.
В середине января в тайге установилась небывалая оттепель. Задул южный ветер, лесистые горы окутались мягкими тучами. С деревьев забрызгали капли, зачернели на косогорах камни. Снег намок и осел. Весело зазвенела овсянка, бойче обычного запищали синицы. И вот в один теплый вечер пошел дождь. Мелкий и частый, как весенняя изморось, окропил он тайгу, взбаламутил лесных обитателей. Отшельник глухарь в тот вечер не слетел по привычке ночевать в снег. Остался на сучке мшистой сосны и перед сном многозначительно пощелкал клювом. Обманутый теплом, забулькал на березе тетерев…
И мишке не сиделось под старой сосной на куче хвороста. Утопая в снегу, пробрался в знакомый бор. Долго искал прошлогоднюю лежку. Но когда нашел ее под тучной елью, не лег сразу — ступая в свой след, ушел далеко обратно, сделал широкий круг, снова приблизился к ели и одним громадным прыжком заскочил в берлогу.
И больше медведь не показывал носа.
ПУТЕШЕСТВИЕ ЛОСЕЙ
После встречи с медведем старый лось и лосиха изменили обычный маршрут обхода лесистых гор. Они откочевали к западу и, облюбовав широкую низменную лощину, остановились.
Новое место было незнакомо и неудобно. Снега здесь лежали еще глубже, а молодой древесины росло меньше. Зато не было медвежьих и волчьих следов. Лоси ели горько-кислую сосновую хвою, ветки берез. На болотных чистинах разгребали ногами снег и доставали душистый ягельный мох. Но ягеля было мало, а хвоя и березовые побеги быстро надоели. И животные пошли дальше.
Было раннее утро. В холодное небо оранжевым диском выплывало солнце. Осыпая серебристый куржак, по деревьям лазали кривоносые клесты. Сверкающей струей куржак посыпался с высокой ели и запорошил горбатую морду лося. Лось встряхнул головой, отступил в сторону. Шумно поднялась лосиха и, хрустя снегом, пододвинулась к лосю. Сквозь кроны деревьев светило солнце, рубиновые огни играли в затейливых снеговых узорах. И в этих огнях, как застывшие изваяния, темнели две лосиные головы, обращенные к восходу. Кто знает, какая сила понудила зверей стоять неподвижно все утро. Быть может, они совещались о чем? Только вскоре лоси покинули ельник, и больше не видно было их в здешних лесах.
Бескормица и глубокие снега заставили старого лося пойти за ушедшими раньше собратьями. Вместе с лосихой они отправились на запад, куда уже не раз ходили лосиные стада, гонимые снегами. С каждым днем, и парами, и в одиночку, примыкали к ним другие лоси. Уже к концу первой недели пути образовалось небольшое стадо. Вел его старый лось.
Шли лоси медленно. Много ели, часто отдыхали. Если на пути встречались благодатные места с кормами, стадо останавливалось на несколько дней. Животные утаптывали снег, широко расходились и как бы делали большой привал.
В то время как шла на запад группа лосей во главе с великаном, в том же направлении шли другие лоси. И они уходили от глубоких снегов в равнинную долину Камы.
Не только по безлюдным местам пролегал путь лосей. Часто они сворачивали на просеки электропередач с буйным лиственным подростом по граням, шагали лесными дорогами, на которых попутно собирали раскрошенное сено. Иногда дороги выводили к тихим деревням. Лоси видели людей и даже встречались с ними, но не очень-то пугались. Люди никогда не причиняли им вреда.
Кроме пар, в лосиных группах шли лоси-одиночки и яловые лосихи. У многих были прошлогодние телята. Телята не требовали от своих мамаш никаких забот. Как и взрослые, они ели грубый зимний корм, много ходили, спали в снегу. Да и матери к ним особой ласки не проявляли — скоро у них должны появиться новые лосята, и они, чуя это, все чаще сторонились взрослых детей.
Лоси-самцы сбрасывали рога. Отмершие, сухие, они мешали им. Первыми почувствовали эту потребность молодые лоси, позже — старики. Зайдя в лесную гущу, рогачи бодали деревья, трясли головами.