— Как не помнить? В прошлом году барсука около него убил.
— Тогда вот что запоминай. От дуба, вниз по просеке, через Кругленькое болото, на острова… Когда надо будет — там найдешь. Только смотри, Егор, сам понимаешь… Никому ни гу-гу…
Старый лесник внимательно глянул на Ивана Николаевича из-под густых бровей и понимающе кивнул.
— Ну вот, говорить тут много нечего, все ясно… А я, — лесничий еще более понизил голос, — я, Егор, тоже в лес ухожу, к партизанам. Катерину свою в Сорокино определил, там перебудет, а сам в отряд. Только не в тот, в который ты будешь ходить, а подальше… Оставаться мне здесь нельзя, все знают, что я — партийный. Могут и такие найтись, что донесут гитлеровцам, — есть еще на свете предатели. Тогда сразу к ногтю — повесят, сволочи. Небось слышал, что они в Маврине сделали с председателем сельсовета и с другими? А в лесу черта с два меня поймают. Лес мне — дом родной. Так вот, прощай пока, Егор, сегодня ночью ухожу. Партия велит — надо выполнять. Будь здоров! — закончил лесничий и, пожимая на прощанье руку Егора Николаевича, добавил: — Мы с тобой, брат, лесники. Вот и будем лес сторожить. Нам не привыкать. И раньше с браконьерами боролись. Только те браконьеры, которые теперь в наши леса пришли, похуже прежних.
По грибы
— Смотри, Митрий, в Сорокине с Федькой не ходи, а то еще застрелят зверя эти чертовы слуги, — предупредил внука лесник.
— Да нет, деда… Что я, маленький, что ли?.. — ответил Митька, стаскивая с печи плетеный берестяной кузовок. — Я быстренько обернусь. Насобираю грибов и сразу домой.
— Ладно, ступай с богом, только далеко не уходи. И то неплохо грибков на похлебку. Завтра некогда будет, станем сено сушить. У других давно уж убрано, — ответил Егор Николаевич и, взглянув на небо, добавил: — Ну да ничего, погодки жаркие стоят, успеем.
Митька остановился в раздумье.
— Ружьишко взять нешто? — явно подражая деду, сказал он, глядя на Егора Николаевича. — Может, кроме грибов и дичины принесу…
Лесник усмехнулся. На днях он подарил внуку свое запасное ружье, охотничью централку. Митька очень гордился подарком и прятал его в дупле большого дерева, в лесу, на случай, если в дом нагрянут фашисты.
— Да нет, — продолжал Митька, небрежно махнув рукой, — на этот раз не стоит, и так обойдусь. —
Выскочив на полянку, он увидел, что Федька возится около поваленного гнилого дерева.
Потом, посмотрев на медведя, крикнул: — Пошли, Федька! А ты, Шанго, дома оставайся.
Егор Николаевич свистнул, и Шанго, виляя хвостом, нехотя подбежал к нему.
… Митька насобирал уже пол-лукошка грибов — лисичек, сыроежек, несколько боровиков. «Все пригодится», — думал он. Следовавший за ним Федька разыскивал кустики черники и брусники. На одной делянке медведь вспугнул выводок рябчиков. «Эх, ружье не взял, настрелял бы к ужину!» — пожалел Митька, глядя на птиц.
Чем дальше углублялся он в лес, тем больше попадалось грибов. Митька уселся на пенек и начал разбирать свое лукошко. «Выброшу сыроежки, ну их… — решил он. — Лучше белых наберу, подосиновиков, подберезовиков…»
Он уже заканчивал свою работу, когда вдруг услышал треск, глухой удар упавшего на землю дерева и рев Федьки.
Митька бегом бросился на шум. Выскочив на полянку, он увидел, что Федька возится около поваленного гнилого дерева, а над ним, с громким жужжаньем, вьется рой пчел.
— Федька, ты что делаешь?! — закричал Митька. Но медведь, не обращая на него внимания, уже раздирал когтями дупло.
Митька видел, как Федька вывернул из дупла лапой пчелиные соты, полные душистого меда. Мотая головой. и отмахиваясь от сердито гудевших пчел, медведь жадно пожирал добычу. Митьке страшно захотелось отведать меда, но пока он раздумывал, как до него добраться, Федька уже расправился с сотами. Поворошив трухлявое дерево и не найдя в нем больше ничего интересного, он, тряся головой и отбиваясь от наседавших пчел, побежал к Митьке. Гнавшиеся за медведем рассерженные пчелы сразу напали и на мальчика. Одна с ходу ужалила его в нос, другая в ухо. Закрывая лицо руками, Митька бросился бежать, но, зацепившись в кустах за какую-то корягу, упал и больно ударился лбом о торчавший из земли корень.
Ну и бежали же друзья от разозленных пчел! Федька с ревом мчался напролом через кусты и мелколесье — откуда прыть только взялась у косолапого. Митька бежал за ним по пятам, отмахиваясь от рассерженного пчелиного роя и свободной рукой, и лукошком. Он уже не обращал внимания на то, что грибы, совсем недавно так тщательно рассортированные им, сыпались на землю. До того ли…