Люди, приметив, что доктор своей наукой их только за нос водит и вместо лекарств прописывает им то, что они и сами знают, оставили его в покое и более к нему не обращались. Целое поле позади дома этого доктора было засажено какими-то тоненькими деревцами, за которыми он тщательно следил, в оранжерее тоже росли какие-то прутики с зелеными и блестящими, как кожа, листьями, и никто не знал, для чего все это.
Ну, так вот, как один чудак тянется к другому, говорили люди, так и господин Тибуриус исполнился доверия к одному этому доктору и даже, мол, лечится у него.
По правде сказать, это не соответствовало действительности. Дело обстояло следующим образом: живейший интерес господина Тибуриуса ко всему, что касается медицинских наук, был хорошо известен, и слуги, думая сделать хозяину приятное, рассказали ему о новом докторе, который, мол, купил запущенный дом по соседству в Кверлейтене и теперь там хозяйничает. Несколько раз заговаривал об этом и камердинер, но господин Тибуриус оставил его слова безо всякого внимания. И все же, как порой небеса направляют путь человека самым причудливым образом, так и здесь случилось, что господин Тибуриус в одном из трудов ныне уже покойного Галлера натолкнулся на место, содержавшее явное противоречие. Явное, разумеется, для ученых медиков, для всех прочих смертных оно было вовсе непонятно; однако, с другой стороны, столь уж явным здесь тоже ничего не представлялось, ибо следовало ли Тибуриусу причислять себя к ученым, вызывало ведь тоже немалые сомнения. И вот, мучимый подобными pro и contra, господин Тибуриус удивительным образом вспомнил о поселившемся по соседству докторе, хотя слуга давно уже не заговаривал о нем. Однако, дабы не уклоняться от истины, нам следует признать, что о докторе господин Тибуриус вспомнил лишь благодаря чудачеству оного. У Тибуриуса ведь были свои воззрения на чудаков, потому он и подумал о новом соседе. Впрочем, когда такие люди, как господин Тибуриус, о чем-либо думают, то обычно дальше этого дело нейдет. Так было и на сей раз, покуда он однажды вдруг не приказал заложить карету — он-де намерен ехать к соседу-доктору. Слуги диву дались: как это их больной барин отважился выйти из дому, да еще трястись в коляске! К тому же он достаточно богат, чтобы пригласить к себе этого доктора и еще дюжину в придачу. Однако господин Тибуриус сел в карету и покатил к соседу.
Доктора он застал в саду. Это был человек небольшого роста, одетый в просторное платье из небеленого грубого полотна. Голову его покрывала огромная соломенная шляпа, рукава были засучены. Приметив подъехавший экипаж, он на минуту оставил работу и посмотрел своими черными горячими глазами на дорогу. Господин Тибуриус, который во избежание простуды напялил на себя теплый сюртук, выбрался из кареты и зашагал навстречу поджидавшему его доктору. Подойдя, он представился Теодором Кнайтом, соседом, много времени уделяющим наукам, особенно медицине. Несколько недель назад он натолкнулся у Галлера на место, которое при скромных своих познаниях он разобрать не в силах. Потому-то он и прибыл сюда, к своему соседу, о котором идет молва, как о человеке, сведущем в медицине, и просит пожертвовать ему несколько минут, дабы помочь советом в трудном деле.
На подобное обращение маленький доктор ответствовал, что таких устаревших авторов, как Галлер, он вовсе не читает, к тому же давным-давно не практикует и лишь в редких случаях знает, какое порекомендовать средство, а те сведения о человеческом организме, коими располагает, употребил на то, чтобы предписать себе образ жизни, какой ему самому представляется самым полезным и здоровым. Ради этого он покинул столицу и поселился в деревне, ибо здесь живет здоровой жизнью и намерен достичь самого преклонного возраста, какой только возможен при сочетании тех элементов, которые в совокупности составляют его организм. А если сосед прихватил с собой Галлера, то можно взглянуть на спорное место и попытаться выяснить, что к чему.
После этих слов господин Тибуриус направился к карете, достал из кармана Галлера и вновь возвратился с ним в руках к маленькому эскулапу. Тот повел своего гостя в беседку, где оба и оставались некоторое время. Когда же они вышли, господин Тибуриус был вполне удовлетворен, — доктор, оказывается, толковал спорное место у Галлера, как и он сам. Теперь же, выйдя из беседки, он заметил Тибуриусу, что хотя и в обычае представлять гостя и соседа, первым нанесшего визит, хозяйке дома, — а жена у него молода и красива, — он не уверен, будет ли ей приятно это знакомство. А так как в его принципах имеется и нижеследующий: супруга, подобно ему самому, во всем, что не касалось брака, обладает полной свободой, то посему он прежде должен спросить ее, а когда господин Тибуриус вновь навестит их, он и скажет ему, желает она его видеть или нет.
На это господин Тибуриус ответил, что явился по поводу спорного места у Галлера, которое они выяснили, а стало быть, и делу конец.
Впрочем, доктор все же показал ему и сад, и свое хозяйство, и какая у него оранжерея, где он разводил камелии, и где у него растут рододендроны, а где азалии и вербена, и как он готовит землю и компост, высказав при этом сожаление, что угостить соседа плодами своего сада он еще не в состоянии.
Вслед за тем господин Тибуриус сел в карету и уехал.
В доме доктора имелся такой деревянный снаряд, который, будучи приведен в действие, довольно громко трещал, и пользовался им хозяин, когда надо было созвать работников и делать необходимые распоряжения или оповестить их о том, что наступило время обеда. Когда, стало быть, господин Тибуриус спускался по склону из Кверлейтена, он услышал, как заработал названный снаряд, из чего заключил, что маленький доктор вновь созвал своих работников, дабы распорядиться ими.
К этому человеку по прошествии некоторого срока господин Тибуриус наведался вновь, а затем стал ездить к нему все чаще и чаще, то ли потому, что подобные люди, попав в колею, не любят сворачивать с нее, то ли ему просто хотелось поучиться у доктора. С тех пор часто можно было видеть, как эти два человека, которых в народе нарекли чудаками, стояли друг против друга в докторском саду: один в соломенной шляпе и платье из грубого полотна, ничуть не защищавшем от стужи и ветра, а другой — в фетровой шапке, натянутой на уши, и длиннополом кафтане, чуть не достигавшем земли, к тому же плотно застегнутом, шея обмотана пышным шарфом — как бы горло не надуло! — на ногах огромные сапоги, поверх двух пар шерстяных носков — не ровен час и ноги ведь застудить можно! Однако при этих встречах доктор уже ничего не говорил о том, что намерен представить свою супругу, да гость и не спрашивал об этом.
Так как господин Тибуриус ни к кому, кроме доктора, не ходил, да и вообще покидал свой кабинет лишь когда отправлялся к соседу, то, естественно, люди и заговорили о том, что чудак доктор будто бы пользует господина Тибуриуса и оба они придумали какое-то средство, весьма редкостное, между прочим, и сохраняемое в строгой тайне, оттого-то они, сойдясь, шушукаются.
Мы хорошо знаем, что это вовсе не имело места, и все же, как случается, когда прозорливость народная в самых необоснованных слухах способна разглядеть крупицу правды, так оно было и здесь. Во всяком случае, именно от этого доктора исходил первый толчок, который привел в движение все последующее, в результате чего господин Тибуриус столь решительно преобразился, что его можно было сравнить с гусеницей павлиноглазки: долгое время однообразно живя в крапиве, она в конце концов засыхает, повиснув под каким-нибудь листом, однако в один прекрасный день противный черный кокон, усыпанный колючками, вдруг лопается и из него выглядывают рожки и усики прекрасной куколки, в которой уже сложены блестящие, переливающиеся всеми цветами радуги крылышки. И правда, в один прекрасный день господин Тибуриус вдруг задал доктору вопрос, должно быть, давно уже не дававший ему покоя:
— Высокочтимый господин доктор, если вы, как вы мне поведали о том день в день пять недель назад, лишь в весьма редких случаях знаете верное средство для излечения, то не знаете ли вы такового в моем случае?
— А как же, уважаемый господин Тибуриус!