«Ты заповедный лес вчера по всему кругу увеличила, — взлетая над деревьями, сообщила мне птица».
«Ой… — только и сказала я».
«Чего пугаться? Правильно сделала, — похвалил меня мудрый друг. — Русалки только рады. Кикиморы на Варговом болоте тоже. Люди не все».
И Ворон поднялся выше, почти под облака, позволяя мне увидеть, что заповедный лес дошел до стен Запядянки, и странные дела там творятся — люди выкапывают ростки деревьев в лесу, да вокруг домов своих сажают, самостоятельно и самовольно увеличивая территории моего леса. И понять то их можно — с территории Заповедного леса налоги не снимают, животные у меня на людей не нападают, и в целом — безопаснее. Деревья мои правда рубить нельзя, если только не сухие, но ветки и валежник собирать можно — так что люди по-своему, по-простецки, решили что раз такое дело, то грех не воспользоваться.
Но то люди простые, а властьимущим такое ой и не понравится, ой и шуму будет… в смысле попытаются теперь меня замуж выдать, ох и попытаются.
«На запад лети, — попросила я Мудрого».
Тому и лететь не пришлось, повернулся лишь, изменив направление полета, и я увидела… Рубить они начали основательно — за ночь подогнали из города даже не лесорубов — лесопильные установки, теперь вот пытались пробиться через ядовитый кустарник, сплетенный покрепче иной корзины для переноски тяжестей.
«Основательно взялись» — сказал Ворон.
Я бы кивнула, да он не услышит, а голосом ответить не могла — отсюда, с высоты птичьего полета, я смотрела на стоящих в отдалении красивую рыжеволосую ведьму и высокого светловолосого магистра… не ошиблась я вчера. Ох не ошиблась.
«Ближе не подлетай — заметят», — сходу предупредила я Ворона.
«Меня-то!» — начал он хорохорясь.
«Ближе не подлетай!» — с нажимом повторила я.
И отпустила птицу.
Некоторое время так и сидела на земле, пытаясь осознать, что увидела.
Потом вдруг поняла — спала я укрытой. На мне одеяло было, из дому принесенное, сверху шалаш с занавеской, видать от солнца поставил.
В смятении посмотрела на архимага — тот кашеварил опять, в новом казане варя какие-то травы.
— Раков принесли, — сообщил он мне, и добавил, — русалки на рассвете заходили.
«Мужика почуяли» — мрачно подумала я.
Просто ко мне не приходили ни разу, водяной у них был главный, вот он да, захаживал по случаю, ну или я к нему.
— Леший был? — спросила у мага.
— Был, — кивнул он. — Баба с ребятишками в порядке, покормил мясной похлебкой, оставил им хлеба и творога твоего, не серчай. Мужиков кого подлатал, кого полечил, кого похоронил… Дороги они тебе были?
Что ответить-то?
Правду ответила:
— Баба эта с детьми — жена Саврана. Мужики — из его охраны.
Архимаг покивал, доставая красных готовых уже раков на крышку, заместо блюда… просто блюда у меня не было, и уточнил:
— А Савран кто таков?
Грустно глядя на раба, тише, гораздо тише ответила:
— А Савран сын кузнеца, это тот, у кого я тебя вчера купила, в обмен на проход по моему заповедному лесу.
И раки едва не упали на землю. Упали бы, но охраняб подхватил их в последний момент, удержал крышку, и с поварешкой в руке, обвинительно глядя на меня, произнес:
— То есть они тебе никто!
Это был интересный вывод из всего мною сказанного.
— Слушай, охранябушка, — я поднялась, тяжело поднялась, за клюку свою придерживаясь — больно уж мир нестабильным был, да пошатывался, — понимаешь…
Сделала осторожный шаг… не упала — уже хорошо, а то бывало и ползком до избушки добираться приходилось.
— Понимаешь, — уже увереннее произнесла я, — был бы ты раб простой, Саврану дали бы простой амулет подчинения, а не это вот!
И я сняла с шеи этот самый «это вот».
— Сам видишь, — держа его на ладони и подставляя лучам заходящего солнца, продолжила я, — это не дерево, не медь, не простая поделка для рабов. Да и простых рабов Савран не возил никогда — понятийный он, честный, ты остальных в его клети видел — там все по своей воле, уходя от тяжелой доли крестьянина-пахаря. И тут ты. Да не с амулетом подчинения, а с артефактом силы немерянной, что не подчиняет — ломает волю. Может и не умна я, да сложить дважды-два дело не хитрое. Взять тебя Саврана заставили.
Архимаг тяжело посмотрел на меня, затем вернулся к делу нехитрому — доставать раков из казана, и лишь когда последнего достал, хрипло спросил:
— Значит, ты поняла, что он волю ломает. От того терпеливо ждала, пока не поднимусь сам и приказа не отдавала, да?