ГЛАВА 9
Время жестоко. Некоторые дни тянутся как тысяча жизней, бесконечные и скучные. Некоторые пролетают, как перевернутая страница книги. А бывает день, что проносится быстрее, чем успеешь моргнуть, но медленно пропитывает тебя глубоким страхом. Я лежала на матрасе в темнице, руки были сложены на груди, я смотрела на потолок, жила, пока могла. Я лежала так, как могла оказаться в гробу.
Я перевернулась на бок.
Я спала. А что еще я могла делать? Я ужасно устала после последних дней, морально и физически. Я уже трясла металлические прутья в камне, но они были прочными. За оставшиеся часы ничего изменить не удастся. Три стены были в горе, их ничто не пробило бы, только стекал ручеек воды. Я прижалась лицом к прутьям, кричала в коридор, надеясь, что кто-то меня услышит. Но стены искажали мой голос, и я не могла разобрать тихие слова Моны в ответ.
И я спала, отчаянно пытаясь закрыться от времени. Холод пробирался под мою тунику, и я много раз просыпалась от этого. Стражи забрали мой плащ вместе с остальными вещами, я бросила бесполезные сапоги в углу. День угасал, я дрожала, конечности сводило от того, как я сильно сжималась от холода.
Несколько раз было слышно тихие шаги стража. Я хотела крикнуть, но передумала, вспомнив соперничество между доброй лесной и дворцовой стражей. Я сомневалась, что мне поможет лесная стража, а дворцовая — тем более. Они не были верны мне. Многие спешили мимо моей темницы, не оглядываясь на меня, и я тоже не обращала на них внимания, пока металл на полу у моей двери не загремел. Дерево шаркнуло по камню, поднос с ужином толкнули в мою темницу.
Я перекатилась и увидела стража, выпрямившегося, чтобы идти по коридору.
— Погоди, — сказала я. Он замер, шагнул в сторону и повернулся ко мне. Он был юным, я его не знала. — Что происходит наверху?
— Не знаю.
— Они строят плаху?
Он замер.
— Да.
— Ты знаешь мою кузину Джен? Джен Юнко?
— Я знаю, кто это.
— Знаешь, что она делает? Она во дворце?
Он покачал головой.
— Король отправил ее в лес с несколькими другими, чтобы созвать стражей в Лампириней. Она ушла к гряде или по склонам.
Земля и небо. Я была уверена, что она как-то поможет нам сбежать. Нервы снова напряглись. Я прижалась лицом к прутьям.
— Спасибо, — вяло сказала я.
Он сделал еще несколько шагов по коридору.
— Наслаждайся, — бросил он через плечо.
Это было странно, но он больше не обернулся. Я придвинула поднос к себе и подняла корочку хлеба, желудок урчал, но я замерла, поднося его ко рту. На подносе с хлебом был кусочек сладкого масла, немного густого джема и, представьте, жареное яйцо. Я заглянула в чашку и обнаружила не воду, а смородиновое вино, какое мы пили на фестивалях. Я посмотрела на коридор, но страж уже ушел. Он сам готовил еду пленникам? Или кто-то другой? Я сомневалась, что король так щедро кормил пленников. Я немного обрадовалась, восприняв это как послание, что где-то наверху друзья обходили приказы, все еще верные делу, которое мы выполняли, пока не наступили темные времена.
* * *
Ночь тянулась, менялись только стражи в патруле, а я больше не могла спать. Я вздрагивала в тревоге, расхаживала по камере, как беспокойный горный кот. Я не могла ничего придумать, не могла сбежать, я сомневалась, что мои старые друзья помешают совету исполнить приговор Вандалена. Я снова задергала прутья, пыталась найти места, где вода разъела металл. Я гремела тяжелым замком о дверь. Я забиралась на прутья, совала пальцы в пространства между прутьями и неровным потолком. Но ничто не поддавалось. Я съехала на пол и несколько раз от злости ударила плечом о дверь, но лишь получил длинный синяк на руке.
После полуночи я ходила по кругу, надеясь, что в голову придет идея, когда я услышала слабый звук в коридоре. Едва слышные шаги сапог с мягкой подошвой, они подошли к моей камере. Но патруль еще не проходил. Я замерла. Фигура появилась у моей двери, как призрак, укутанная в плащ, скрытая под капюшоном и за маской формы лесного стража. Он или она замер у моей двери, просунул бесформенный сверток между прутьями, а потом растаял дымкой.
Я стояла, а шаги утихли в темноте. Я смотрела на маленький сверток. Подобравшись к нему, я развернула его. Два предмета: мой серебряный компас и ключ.
Я за полминуты сорвала шнурки с испорченных сапог, сунула их с компасом в тунику. Я просунула руку между прутьями, изогнула ее неудобно, чтобы достать до скважины. Приглушенный щелчок, и дверь с ржавым скрипом сдвинулась. Не мешкая, я выскользнула, заперла камеру за собой и пошла босиком по коридору, сердце билось в горле.