— Она не нырнула с вами, — тихо сказала я.
— Нет, — сказала Мона. — Не нырнула. Она даже из замка не вышла. Мы слышали крики из Черного панциря. Там есть большой балкон, для собраний и речей. Там была суета. Они поймали королеву. Они спустили наше знамя и установили свое. И во дворе на коленях стояла Ама в моей короне.
Я уперлась подбородком в колени, надеясь, что она скажет, что они не видели казнь. Но ее взгляд был далеким, она снова видела эту сцену. Арлен пошевелился в свете огня.
— Они сделали это там, — сказала она. — Не поставили ее голову на подставку, чтобы все могли видеть. Они даже не завязали ей глаза, не подвязали волосы. Их мечник был хорош. Один резкий взмах. И ужасный шум… звуки победы и поражения смешались. Крики и слезы заглушали фанфары. Я думала, что мы потеряем Кольма. Он пытался плыть обратно, он кричал, наглотался воды. Мы держали его за руки и пытались оттащить к реке, что текла из озера. Честно говоря, я сама едва держалась. Я не могла поверить в то, что она сделала, что я позволила ей сделать. Но я теперь я понимаю, что нам нужно было сбежать. «Не порть, — кричала я Кольму. — Не порть то, что она дала». Она умерла, чтобы они не поймали нас, чтобы они думали, что мой трон у них. Мы могли лишь воспользоваться шансом, что она дала нам. На юг по реке плыть сложно, потому мы и хотели построить дороги через южный Сильвервуд десятки лет назад. Потребовались все навыки, чтобы не утонуть там, чтобы не попасться алькоранцам на кораблях в портах. Мы чудом добрались до Матарики. Мы выбрались на берег на пару миль севернее от города, и тут Кольм сорвался. Он онемел от горя, винил себя, мы не могли заставить его двигаться. Он ощущал, что она обманула его, злился, да, но больше всего на себя, ведь оставил ее, не проверил, бежит ли она с ним. Но кто бы мог подумать, что она не будет рядом с ним?
Она замолчала на миг, смотрела в пустоту и потягивала отвар. Я посмотрела на Кольма. Я невольно коснулась ладонью его лба. Все еще горячий.
— Звучит ужасно, — начала она снова медленно. — Думаю, это помогло мне. Я не могла сосредоточиться на себе и своем горе. Я могла думать только о братьях. У нас с собой было лишь то, что мы схватили при побеге, нечего было продать, при нас было только то, что мы никогда не оставляем, — она похлопала себя по груди. — Мой кулон, наследие и символ моего престола. Кольцо Амы. Атлатл Арлена. Позже он выиграл меч в таверне, но продал его, когда мы пытались найти путь через Сильвервуд, — она покачала головой, глядя на его сжавшееся в комок тело. — Ты понимаешь, как я злилась на него, когда он выдал нас в Санмартене. После всего, что для нас сделала Ама, он все это сделал напрасным в той глупой драке.
— Оттуда его шрам? — спросила я, указав на свою щеку там, где был шрам Арлена в форме улыбки.
Уголки ее рта дрогнули.
— О, нет. Этот у него появился раньше. После одного из первых ныряний на глубину. Он просчитался и расцарапал лицо о коричневое дно. Повезло, что не сломал шею, — она покачала головой, закрыв глаза. — Дурачок. Непроходимый идиот.
— Как и многие братья, — отметила я.
Она опустила кружку на колени.
— Знаю, я слишком часто срываюсь на него. Он не хотел причинять столько бед. Он как я: плохо умеет меняться, когда все, к чему он привык, так жестоко отобрали… Конечно, он постоянно борется за свое имя. Ему было всего пятнадцать, когда это произошло, он как раз узнал о своей роли в правлении, — она убрала с лица прядь волос. — Пару раз он нас от бед и спасал. Донес больного брата по горе. Сражался. Я не училась сражению, чаще всего бился Кольм, когда мы потеряли Аму. И пару раз нас могли поймать, если бы не быстрая реакция Арлена. Самоуверенный дурак.
— Я не сплю, знаешь? — сказал он, не оборачиваясь.
— Знаю, — ответила она.
Снаружи прогрохотал гром, дождь усилился. Я встала и сняла с огня мяту, окунула платок в настойку. Пока ткань намокала, Мона крутила кружку в руках, притихнув. Через миг она кашлянула.
— Так что после случившегося понятно, почему я виню себя в том, что подвергла опасности не только нашу миссию, но и жизнь Кольма.
— Это не твоя вина, — снова сказала я. — Змея и плющ… просто неудачно совпали.
— Я разозлила тебя утром. Спровоцировала. Если бы ты не злилась на меня, но не пустила бы к плющу, предупредила бы.
— Я почти не думала об этом, — возразила я. — Я так знакома со всеми растениями и зверями тут, что действую инстинктивно. Там было залитое солнцем пятно, и я знала, что там будет расти ядовитый плющ, может, будет греться змея, и я обошла то место. Я не подумала сказать вам поступить так же. Это и моя вина.
Они смотрела на свою надбитую чашку.
— Я не была… совсем честной с тобой, Мэй. Королева, которая злит тех, кто помогает ей, не может считаться мудрой или благородной, — она посмотрела на меня. — Я привыкла действовать по принципу доброты к представителям других культур. Не знаю, что случилось с тем лидером в бегах, но я бы хотела вернуть ее.
Мы пару секунд молчали, слышно было только дождь. Я пошевелила хворост, вызвав облако искр.
— Ничто так не меняет человека, как горе и сложности.
— Реки к морям, — Арлен лег на живот и скрестил руки под головой. — Как человек может спать с этими излияниями души? Дайте отдохнуть, я нес взрослого мужчину по горе!
Мы с Моной отвернулись, скрывая улыбки, а Арлен спрятал лицо в руках, ворча.
ГЛАВА 7
День угасал, скрытый одеялами серого дождя, и Кольм боролся. Мятный настой, что я нанесла на его грудь, помог ему дышать глубже. После еще одной кружке ивового отвара его температура снизилась, цвет кожи стал лучше, но сама кожа оставалась сухой. Под шум дождя надела плащ и бродила у проема, пока не нашла коровяк, надеясь, что трава ослабит выделение пота и справится с лихорадкой. Это не помогло, и к сумеркам его температура снова стала выше, дыхание снова стало тяжелым.
Я отчаянно думала об экзотических травах, которые носили с собой в аккуратных свертках скауты, среди них точно был хвойник. Я заварила розмарин, и он дышал паром, но я знала, что это не поможет, не откроет дыхательные пути, но я должна была что-то сделать. Я начала варить пряности, а потом сладкую березу, надеясь, что это поборет его горячку, но это не убирало жар его головы. Когда во время дыхания его грудь начали сдавливать спазмы, я начала думать о том, что маячило в мыслях с момента, как мы ушли от ручья.
— Есть тайник, — устало сказала я, снова смочив платок и отдав Моне, которая прижала его к пылающему лбу Кольма. — Лесная стража оставляет их в горах. Запасное оружие, инструменты, припасы… и аптечки. В каждом тайнике есть полная аптечка. Хвойник, лавр, мази, масла… то, что ему поможет. Ближайший чуть южнее отсюда, и могла бы сходить туда и обратно за полтора часа.
— Там будут скауты? — спросила Мона.
— Хотела бы я знать. Тайники проверяют и пополняют каждые два месяца, их трогают, когда возникает потребность. Надеюсь, скаутов поблизости нет.
Она оглянулась на Кольма, дрожащего во сне.
— А если тебя поймают?
— Не поймают.
— А если да?
Я вздохнула.
— Вари чай. Если Кольм проснется, не задерживайтесь. Идите на запад. Как доберетесь до Частокола, увидите озеро. Следите за камнями, пока спускаетесь. Если поднимется ветер, прижимайтесь к горе. Не ходите далеко на север, — я провела пальцами по волосам. — И еще сотня предупреждений. Не важно. Я вернусь до полуночи.
Они с Арленом смотрели так, словно я подписала смертный приговор. Я не обращала внимания и собирала сумку у стены. Я указала на огонь.
— Если дождь закончится, потушите огонь. И не шумите.
Мона проводила меня до порога шахты, я накинула плащ на плечи и вышла под дождь.
— Мэй…
Я оглянулась на нее, но она не могла озвучить свои мысли.
— Все хорошо, — я надеялась, что звучу убедительно. — Просто помогай Кольму. Я вернусь быстро.