— Мне это не нравится.
— Я об этом не спрашиваю.
Он прижал щеку к моей ладони.
— Как ты это сделаешь? Мона не поверит тебе, подумав, что ты верна мне.
— Для начала… — я убрала руку от его лица и сняла кольцо с пальца. — Думаю, не стоит показывать им наследство монархии Сильвервуда. — я вложила кольцо в его ладонь.
Он удрученно смотрел на него.
— Что? — спросила я.
Он провел большим пальцем по жемчужине.
— Переживаю, что ты не захочешь, чтобы я вернул его тебе.
— Не драматизируй.
— Элламэй, все это… — он указал на мой потрепанный плащ и поношенные сапоги. — Это моя вина. И теперь ты еще и рискуешь из-за меня.
— Я тебя прощаю, — сказала я. — Не нужно столько слов. Это не твоя вина. Я накричала на твоего отца, потому что он разрушал Сильвервуд, а не из-за того, что он не давал нам жениться, — я сомкнула его пальцы поверх кольца. — Обещаю, ты сможешь вернуть его, когда все это закончится.
Он вздохнул.
— Это не решает проблему. Как ты заставишь Мону поверить тебе?
— Не знаю. Брошусь в океан?
— Не шути так.
— Прости, — я сжала его ладонь. — Я придумаю что-нибудь. Не переживай.
Он выдохнул на свечу, пламя дрогнуло.
— Ох, Элламэй, если бы я мог.
* * *
Целители что-то мне явно дали, что-то успокоительное или болеутоляющее, голова не хотела соображать, зато воспоминание о встрече с Валиеном в Розмари было ясным, как в ночь, когда это произошло. Мелькали и другие воспоминания, Мона и ее братья появлялись там, где не должны были — Арлен передавал мне бинты, чтобы я перевязала обожженную ладонь Вала, Мона стояла за плечом Вала, когда он глупо просил меня выйти за него замуж. Кольм бесстрастно смотрел во дворе, как Вандален и его совет превращали меня в ничтожество.
Я слышала шепот голосов, тревожащий сознаний. Я не понимала, было ли это частью странных снов. Я не всплывала на поверхность, пока звуки не сопроводила боль. Я уцепилась за ясность, голоса утихли. Но другие ощущения — нет. Запах лаванды. Мягкий вес одеяла. Свет за веками. А еще боль в ключицах.
Я разлепила глаз, чуть заерзав. Свет пронзил голову, прогнал обрывки снов. Я не сразу смогла сморгнуть слезы, различить цвета и формы. Слишком поздно я заметила, что не одна. Я зажмурилась.
— Я это видела. Не притворяйся, что еще спишь.
Я вздохнула и открыла глаза снова, присмотрелась. Я лежала на кровати в комнате с видом на запад, с видом на озеро.
— Все еще в Люмене, — сказала я.
— О, да, — сказал голос. — Все еще здесь.
Я с неохотой повернулась к Моне. Она сидела в паре шагов от меня, выглядела как с картины. Ее волосы красиво ниспадали на спину, украшенные, наконец, короной с жемчугом. Теперь я понимала, что она имела в виду, описывая свою корону: серебро напоминало по форме волну, выплеснувшуюся на берег. Ее кулон лежал на платье цвета глубин озера, подпоясанного нитью перламутровых бусин. Но величие, как всегда, исходило не от ее одежды, а от выражения ее лица, она смотрела на меня, как ястреб на добычу.
— Я не могла так легко отпустить тебя, — сказала она. — Мы еще не поговорили, — она с неохотой добавила. — И у тебя была сломана ключица.
Я пошевелилась, левая рука была привязана к груди. Много бинтов пересекало плечо.
— Будет шрам, — сказала она. — Им пришлось вырезать шип.
Понятно, откуда болеутоляющее.
— Где Вал? — спросила я.
— Ты его упустила. Мы с ним почти постоянно вели переговоры эти два дня, — она покачала на документ, что был на ее коленях — договор о союзе между двумя странами. — Он направляет своих стражей, чтобы они отправили алькоранцев к их королю. Но он скоро вернется. Он все свободное время проводил рядом с тобой.
Повисла тишина. Я разглядывала комнату, чтобы не видеть в ее глазах обвинение, но оказалось, что она не собиралась ждать, когда мы пересечемся взглядами.
— Ты, — сказала она, — жуткая лгунья.
Я теребила одеяло.
— Не так часто я тебе и врала, Мона.
— Да? А как насчет самой важной лжи? «Он не мой король»?
— Так и есть. Я правда изгнана. Я была подданной его отца, а не его.
— Я все еще считаю это ложью.
— Одной из нескольких.
— А что насчет того, как мы встретились? Бреда про то, как ты тонула?
— О, нет, — сказала я. — Я не умею плавать. Правда.
— И ты правда упала с пирса? Или прыгнула в океан намеренно?
— И то, и то. Я выбирала момент. Я не хотела, чтобы меня ударили по голове. Это добавило правдоподобности.
— Ты думала, что мы тебя спасем?
— Признаю, это было самонадеянно, — сказала я. — Но времени было мало. Я искала вас три месяца после заявления Арлена в Санмартене посреди зимы.
Она закрыла глаза.
— Санмартен. Ты была там?
— Да. Несколько месяцев. На берегу зимовать проще, чем в холмах. Я была на фестивале середины зимы, как и все из города. Арлен… ну, ты знаешь. Он был громким. Его услышали многие.
— Ясное дело, — она отложила пергамент и перо на стол рядом с собой. — И ты сообщила Валиену. Он рассказал мне о вашей встрече в Розмари.
— Мы встретились, как только смогли. Было непросто, но получилось. Мы несколько дней продумывали план, а потом я вернулась в Санмартен и обнаружила, что вы ушли. Новости расходились по округе, вы вовремя убежали. Но я сбилась. Вал рассчитывал на меня, и, когда я нашла вас в Тиктике, я не хотела терять время.
— Ты была в отчаянии.
— Да. Но сработало. Вы подумали, что это ваша идея, что я в долгу перед вами. Спасение моей жизни позволило этому начаться.
Она молчала и смотрела на меня. А потом тихо сказала:
— Ты могла бы просто сказать мне.
— Ты бы мне поверила? — спросила я. — Если бы я подошла и сказала, что проведу тебя по Сильвервуду в Люмен, и что король Валиен поможет тебе прогнать Алькоро, ты бы честно поверила мне?
— Я могла, Мэй.
— Я не могла рисковать. Слишком многое зависело от этого.
— Мне рассказали. Свергнуть короля, объединить воюющие страны, расшатать испорченный совет… — она посмотрела на меня. — Или ты о другом?
— Я просто хотела домой, — устало сказала я. — Не моя вина, что для этого пришлось сдвинуть страны.
— Ты опасно играла в комнате совета в Лампириней.
Я потерла лицо свободной рукой.
— Это я буду вспоминать вечно. Этого не должно было произойти. Вал был умнее меня, отвлек их от того, кем вы были на самом деле.
Она тихо смотрела на меня, сжав губы в тонкую линию.
— Что еще пошло не по твоему плану?
— Кроме плена? Все сражения тут, в Черном панцире. Никто не должен был пострадать. Вал собирался показать верность, помогая прогнать алькоранцев из Люмена. Он прошел со своими солдатами, а бой начался, — паутина пропала с моего мозга, и я резко повернула голову в ее сторону. — Как Арлен?
Она смотрела на меня, но помрачнела.
— Он потерял глаз.
Я оттолкнулась свободной рукой, несмотря на боль.
— Что?
Она указала напряженным движением.
— Левый. Не видит им совсем. Капитан ударил мечом.
Я сжала одеяло в кулаке, все дрожало.
— Нет…
— Могло быть хуже.
— Как он?
— Лежит на кровати, ест жареную рыбку, — уголок ее губ дрогнул. — Он будет жить, останется красивый шрам. Он уже подумывает о повязке на глаз с жемчужиной. Сорча от него не отходит.
Рука задрожала от попыток сесть, и я рухнула на подушку, зажала переносицу. Мона ждала, позволяя задать вопрос без спешки. Я выдохнула.
— А Кольм?
Она молчала. Опустив руки на колени, она подбирала слова.
— Он еще придет, — сказала она.
— Он меня простит? — спросила я.
— Он даже стыдится, — она указала на мое плечо. — Он убил бы тебя, если бы попал, как задумывал от злости… Думаю, это его напугало.
— Я не… я надеялась…
— Знаю, — сказала она. — Но он снова и снова видит перед глазами, как казнили Аму. Он не любит обмана, — она склонила голову. — Он был прав в Тиктике. Я слишком быстро тебе поверила. Он не дал желанию вернуться к озеру ослепить себя, в отличие от меня.