Вот и сейчас при мысли о том, что у нее неизвестная болезнь, может быть, даже смертельная, потемнело в глазах и тоскливо сжалось сердце. Алина не умела утешать себя и совершенно не видела поддержки со сто-роны Юли. Через пару часов Юля нервно закурила, она быстро ходила взад-вперед и нетерпеливо притоптывала ногой, и смотрела на часы.
— Тоша, — раздраженно позвала она. В ответ кусты слегка зашуршали и только.
— Что-то их давно уже нет, — встревожено сказала Алина. Ей совсем не нравилась Юля, но сидеть и молчать было очень страшно. — Может, за-блудились? — предположила она. Юля не ответила и снова позвала:
— Тоша! — но от волнения ее голос сорвался на писк. Юля бросила си-гарету и долго сердито затаптывала ее.
— Юля, дай мне воды, пожалуйста, — попросила Алина, та молча поис-кала глазами рюкзак, нашла и, по-прежнему не говоря ни слова, швырнула его в сторону просительницы.
Алька, пыхтя, кое-как достала из рюкзака бутылку, но вот открыть ее оказалось проблемой. Ведь вторая рука распухла и была нерабочей. При-ходилось просить вредину.
— Открой, а? — попросила она.
Юля в сердцах пнула рюкзак.
— Господи, сдалась эта корова на мою голову, — прошипела она.
У Али от обиды даже голос сел.
— Кто корова, я? Тоже мне, английская королева. — Если бы не рас-пухший палец, Алька бы ей показала — спорить и ругаться она умела и даже любила. Всегда в склоках чувствовала себя, как рыба в воде. — Виновата я, что ли?
— А то нет? — в сердцах ответила Юля. — Корова. И понесло же тебя в поход, сидела бы дома, сосиски жрала, глядишь, и палец не пострадал бы.
— Сама дура, — с достоинством ответила раненая. Они еще немного поворчали друг на друга, но в это время совсем стемнело и пришлось, скрепя сердце, сидеть рядом при свете Юлиного фонарика.
Стало очень сыро, промозгло. В темноте постоянно слышались ка- кие-то шорохи, треск сучьев, по траве шелестел ночной ветерок. Скоро ста-ло так холодно, что девушкам пришлось распотрошить все рюкзаки и дос-тать вещи, чтобы согреться. Но сырость, казалось, пробирается повсюду, и даже вещи, лежавшие в рюкзаке, словно промокли и стали неприятными на ощупь. Они подумали и нерешительно подвинулись друг к другу. Все-таки так не страшно и можно согреться. В конце концов девушки пригрелись и заснули.
Проснулась Алина оттого, что с одного бока совсем закоченела. Она поморгала глазами. Потрясла головой, чтобы прогнать сон. С носу текло, это у нее всегда так было, чуть подмерзнет и все — сопли до полу. Шмыгая, она осмотрела болячку. Палец по-прежнему болел, но боль теперь стала другой, словно ушла в глубину руки и растеклась по все ее длине, добира-ясь даже до плеча. Кожа на кисти оставалась словно натянутой, тугой, красной и блестящей, по всей руке шли пятна от вчерашних темно- коричневых до новых, только что появившихся, светло-бежевых. Она акку-ратно прикрыла руку и огляделась. Было совсем раннее утро. Небо остава-лось еще серым, не солнечным, и невозможно было сказать, какой получит-ся день. Но роса с ночи усилилась, трава и ветки стали совсем мокрыми. Алька всю ночь просидела на своем рюкзаке и теперь его смело можно бы-ло выбрасывать. Надо вставать, но на деле это оказалось совсем не про-сто. С одной стороны, от долгого сидения затекли ноги и теперь казалось, что их опустили в кипяток и прокололи мелкими острыми иголочками. С дру-гой стороны, опереться можно только на одну здоровую руку. Она медленно перекатилась на живот, подобрала под себя ноги и задумалась — что даль-ше? Со стороны, наверное, распрекрасное зрелище — стоит девица попой кверху, но на что опереться, в голову не приходило. Собрав всю волю в ку-лак, Алина напряглась и села на коленки. Так, полдела сделано. Рядом рос большой куст непонятной породы, на вид достаточно крепкий, чтобы за него ухватиться. Алина попыталась на него опереться, но куст просто склонялся под ее тяжестью до самой земли. Алька перевела дух, приходилось сда-ваться на милость врага и звать Юлю. Звать, конечно, не хотелось, небось, наслушаешься сейчас всякого, но не сидеть же целый день на коленках, они, вот заразы, теперь заныли снова.
— Юля, — позвала Алина. Она решила, что Юлька отошла в туалет. Ни-кто не отозвался.
— Юля! — громче позвала она. По-прежнему было тихо. По спине про-бежал холодок и сердце бухнуло несколько раз сильно и громко.
— Юля! — это уже был не крик, рев раненого медведя, тут уж и мерт-вый услышит. Про мертвого не надо, быстро остановила себя Алина. Она прислушалась и долго стояла на коленях, вслушиваясь в звуки леса. Конеч-но, вокруг тишины не было, как таковой. Чирикали птицы, в траве лазили какие-то насекомые, ветер шевелил листву и где-то вроде даже куковала кукушка. Но ничего похожего на человеческий голос слышно не было. Алина медленно легла на живот — было уже все равно. Приходилось признать, противная Юля ее просто бросила.