— Пашеничку, понимаешь ли, мололи, — лез Витьке в ухо мокрой бородой какой-то старикан. — Потому и задержались.
— А мы уж и знакомства завели! — лезли в другое ухо братья Васькины. — И насчет квартир договорились!
— Подженимся мы скоро! — гоготнул Подгороднев, шутливо обнимая толстую молодку.
«Инженер»… — не выходило из головы приятное название.
Витька дождался, пока и справа и слева не забелели крайние дома, привстал:
— Завтра, ребята, жду вас в правлении. Ровно в восемь! — И спрыгнул с саней.
— Начальник! — не то с уважением, не то с усмешкой отозвался Подгороднев, и молодуха громко всхохотнула, будто ее тронуло щекоткой.
Улица была широкая, сквозная. Трактор погромыхивал, как в поле, и звуки растекались по земле, не нарушая вечерней дремоты. С конца — новые светлые дома, ближе к центру — ниже, приземленней. Попадались саманные, как у Кадыра, с такими же плоскими глинобитными крышами. Видно было, что село разрасталось годами. По домам, как по кольцам древесного среза, можно было прочитать и хорошие для роста годы, и тяжелые.
Слабоосвещенные, наполовину уснувшие, похожие на зимние приникшие ометы избы вызывали в Витькиной душе грустноватое, но теплое, как воспоминание детства, настроение. Витька шел по Алексеевке, волнуясь, смутно чувствуя что-то родное, свое, хотя сроду не жил в деревнях, кроме как на практике в совхозе да раз в одном колхозе на уборке картошки.
Посередке улицы навстречу ему брели подгнившие столбы с узловатыми спутанными проводами. Якушев заметил, что линия эта далеко не уходила. Как вышла из кирпичных стен электростанции, дотянулась до первой новой избы да так и остановилась, словно не могла угнаться за строительством.
Неподалеку от здания электростанции Витька разглядел саманный дом с заметной вывеской: «Правление колхоза». Одно окно желтовато светилось. В коридоре стояла тишина. Только слышно было, как из дальней комнаты кто-то прострочил костяшками счетов. Прокашлял хрипло, глухо проворчал и опять дал очередь костяшками. Витька постучался в дверь с табличкой «Пред. колхоза», вошел.
В узкой, жарко натопленной каморке было чисто, уютно.
За небольшим столом с пузатой, как самоварчик, керосиновой лампой сидел приземистый, с круглым лицом и рыжей мальчишеской челкой мужик. Маленькие, тесные глаза его смотрели на мастера с явным любопытством.
— Хорошо-о, — продохнул председатель простуженным голосом, взглянув на Витькино командировочное удостоверение. — Значит, будем нынче с электром!
Он предложил сесть, спросил, как доехали со станции. Якушев замялся:
— Да как вам сказать…
— Само собой, трактор — не та скорость, — улыбнулся председатель. — Однако, думал, с народом вам будет веселей.
Он достал из стола печать, дыхнул на нее и с силой влепил в листок командировки. Потом снова прочитал — внимательно и строго, наклоняя красную, будто намочаленную, шею.
— Значит, Виктор Львович? Хорошо!.. — засмеялся чему-то председатель и, отметив день прибытия, расписался крупно: Ситников.
И тут только Витька обнаружил, что написал он левой рукой. С правого плеча спадал пустой рукав, пришпиленный к карману полушубка.
Ситников откинулся назад, достал кисет, вынул из него газетку и щепоть махры и, помогая языком, свернул цигарку. Сунул меж колен коробок, чиркнул, поднял горящую спичку. Прикурил, улыбнулся сквозь дымную завесу:
— Когда думаешь начинать?
— Прямо с завтрашнего утра! — заулыбался Витька, радуясь теплу, порядку и особенно Ситникову. — Вот только надо поглядеть на бревна, какие у вас есть. И на оборудование электростанции.
Председатель вскочил, схватил со стола шапку:
— Айда!
Лесосклад был тут же, возле правления. За углом темнели из-под снега огромные штабеля бревен. Председатель лазил по сугробам, похлопывал ладонью по длинным, ровным, бронзовеющим даже в ночи сосновым спинам, тяжело пыхтя, приминал ногами снег, ощупывал торцы, предлагая потрогать их шершавые, еле ощущаемые пальцами кольца. Спрашивал:
— Ну как? Ну как? — В его голосе звучало торжество.
Витька ползал вслед за председателем, обшаривал каждое бревно, молчал. Вместо глаз все больше действовали руки, и они честно сообщали: «Лес что надо».
— Первый сорт, — промолвил он, устало отдуваясь.
Председатель улыбался. Лицо его под шапкой чуть светилось. Потом оно померкло, посерьезнело:
— Этот лес для нас дороже золота. Береги его, руби с обдумкой. Что еще надо с нашей стороны?
— Человек бы десять в мое распоряжение, с топорами. На недельку. Ну, там транспортом кое-когда поможете, у нас сейчас свой распылен по разным объектам.