— …пусть Виктор командует бригадой пильщиков и плотников, а печников я беру на себя. Тогда дом будет закончен через тридцать два дня, в первые же недели зимы.
Виктор посовещался со своей группой.
— Ладно. Мы рубили деревья, будем и доски пилить. В две пилы. А ты кого берешь в помощники, Александр Саввич?
— Мы до сих пор работали с Ашихэ вместе, она уже наловчилась.
— Старшая сестра, — поспешно сказала Тао, и Люй Цинь повернул к ней лицо, похожее на сушеную грушу, а дрозд на его плече посмотрел туда же, куда смотрел хозяин. Оба были похожи на отдыхающих мудрецов и, казалось, добродушно улыбались одними глазами. Но Гу-эр был китайский дрозд, а Тао говорила по-китайски плохо, гораздо хуже, чем ее покойный отец, и слово «це-це» произнесла в иной тональности, так что оно напоминало нечто совсем другое, чем «сестра».
— Старшая сестра, я хотела бы и впредь работать с тобой, если ты мною довольна.
— Тао сильная, сильнее меня, — сказала Ашихэ. — И очень старается. Работать с ней истинное удовольствие, и я была бы рада, товарищ, если бы вы нас не разлучали.
— Вот и отлично. Четвертым возьмем Люй Циня. Он будет после нас заравнивать глину шпателем. Работа нетрудная. А для того, чтобы возить камень и кирпич и месить глину, понадобятся еще двое крепких мужчин.
— Большого выбора у нас нет. Остаются только Иван, Павел и Лех.
— Тогда берем Леха.
Коропка чуть не застонал при мысли о новых мучениях. Однако это все же было лестное отличие, доказательство всеобщего доверия. Его считают сильным, верят, что справится. Он пошевелил усами и с достоинством скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что принимает предложение.
— А вторым кто будет?
— Ну что ж… Из этих двух…
Все ждали: кого же из своих соотечественников выберет Багорный? Алсуфьева он презирал как врага, давно бессильного и безвредного, фигуру только смешную, А Иван? Иван, советский гражданин, в его глазах был дезертиром, подлым изменником. А между тем именно он очень подходил для тяжелой работы. Сильнее Алсуфьева и не такой невменяемый, как тот.
— Пусть будет Швыркин.
«Переломил-таки себя, — одобрительно подумал Виктор. — Для пользы дела согласился работать с человеком, которого считает подлецом».
— Таким образом, все имеют работу, кроме Павла… Павел пусть пока законопачивает щели, а потом поможет настилать крышу. Как, согласен?
Виктор обернулся к Алсуфьеву, охотники же посмотрели на Люй Циня. Для них Алсуфьев все еще был «Закопанным», и его слово не имело значения. Люй Цинь откопал его после справедливого приговора, значит, он до конца жизни должен отвечать за него.
Алсуфьев не ответил, не шевельнулся, равнодушный ко всему. А Люй Цинь утвердительным кивком как бы поручился за него:
— Алсу-фу будет это делать.
— Ну, значит, договорились. Так не будем терять времени. Дорог каждый час. Тащите сюда балки. Виктор, Хэн и Чжи Шэн пусть притесывают, а мы с Мо Туанем будем фуговать. Сидя я работать могу.
— Руки у тебя сильные, — сказал Хэн. — Но не слишком ли много на себя берешь?
— Да, да, не много ли? — поддержал его и Мо Туань. — Мы все видим, что купанье в горячем источнике и лечение Люй Циня тебе очень помогли, но все же ты еще не совсем здоров. Смотри, не надорвись.
— Ну, нет, Мо Туань, скорее ты надорвешься, чем я.
Опираясь на костыли, Багорный стоял перед ними в своем шлеме летчика и кожаном костюме — олицетворение вызова и укора. Человек с другой планеты.
— Старый большевик! — заметил с улыбкой Мо Туань. — Ну как, уважим его?
Люди стали подниматься, распрямляя усталые спины.
Увидев это, Лиза закричала сквозь шум, чтобы ей наносили воды, а то загородят доступ к воде, и как тогда — не к ручью же ходить?
— Ладно, будет тебе вода!
По воду пошли вдвоем: Виктор с двумя кувшинами, Тао — с одним. Она несла еще фонарь.
Обошли все пожитки, сваленные в конце пещеры, арбу без колес, сундуки, мешки и живой инвентарь — козла и трех коз. Все это они привезли с Тайпинлина, не считая наличных денег — восьми тысяч гоби. Рысек взял только тысячу, больше не захотел — сказал, что и этого ему на год хватит.