Виктор и Алсуфьев стали делать предположения, что это за караван, когда он здесь проходил и куда.
— Не иначе, как Среброголовый! — твердил встревоженный Алсуфьев. — Всыпали ему, должно быть, японцы, вот он и удирает в свои обжитые места. Смотри, все следы ведут вниз, в тайгу… Значит, нам, amiсо, надо свернуть в сторону, вот на эту козью тропу.
— Давайте вернемся лучше в фанзу, Павел Львович! Мы можем там дождаться Ю. Рано или поздно он вернется домой и укажет нам дорогу.
— Дался тебе этот Ю!
Одна мысль о возможной встрече с Третьим Ю приводила Алсуфьева в содрогание. Виктор понимал это. Кому приятно встретиться с человеком, который когда-то — что уж тут золотить пилюлю! — уличил тебя в воровстве и закопал в землю по шею, оставив на съедение тиграм? Но неужели из-за этого они должны теперь блуждать по горам и лесам и подвергаться опасностям?
— Ю знает дорогу не лучше меня. Он никогда не бывал у Люй Циня. Нет, пойдем вдоль хребта и найдем…
— Черта с два!
— Как ты выражаешься, щенок! Ты с кем говоришь? С человеком, который из-за тебя лишился всего имущества и права на жизнь!
Алсуфьев воскликнул это, правда, с шутливой театральностью, но такого рода намеки и прежде проскальзывали в его речах. Еще немного, и он готов был сам уверовать в то, что он жертва.
Виктор едва сдержался.
— Ладно, будь по-вашему. Увидите, чем это кончится.
— Не беспокойся. Смелым бог владеет!
К Алсуфьеву вернулись прежняя самоуверенность и хорошее настроение. Он пошел вперед, указывая Виктору дорогу. Они удалялись от пути подозрительного каравана, обходя тайгу по вековой звериной тропе в горах: здесь их невозможно было увидеть снизу, зато перед ними все было как на ладони.
Заметно было все-таки, что у Алсуфьева из ума не выходит караван.
— Серебряная Голова… Гм, звучит недурно. В нынешние времена есть спрос на романтику. Можно бы фильм состряпать…
— Еще бы, в Голливуде только нас и ждут!
— Дай же помечтать! Мечты облагораживают человека… Выложат тебе, к примеру, тридцать тысяч долларов. Не отказался бы?
— За что?
— За сценарий. Ни цента меньше! Успех обеспечен. Вот представь себе… Начинается с хаоса. Музыка восточная, шумная какофония… трам-тарарам, лязг, свист, завывание… Мелькают кадры — бегущие ноги в войлочных туфлях, соломенные шляпы, одежда — заплата на заплате, локти, разинутые рты, вытаращенные глаза с косым разрезом… Из этого хаоса затем выступает немощеная дорога, глиняные домишки, базар в китайском селении. Толпа. На переднем плане три солдата. Один трубит в трубу, другой бьет в барабан, третий выкрикивает: «Семь долларов в месяц, отличные харчи, красивая форма и винтовка! Кто из молодых хочет весело пожить? Кто из вас, достопочтенные, хочет постоять за Тигра Маньчжурии, могущественного маршала Чжан Цзо-линя?» Выкрикивая это, солдат побрякивает кошельком. Потом обращается прямо к юноше атлетического — ну разумеется, атлетического! — сложения. Тот колеблется. Он истощен, бедно одет, ему изрядно надоела тяжелая работа у колесника…
— Простите, Павел Львович, это вы просто придумываете или рассказываете подлинную быль?
— Абсолютно достоверную биографию Среброголового, этого, по версии коммунистов, народного героя, а по версии японцев — отпетого бандита, темной личности.
— Откуда вы его знаете?
— Я? Да я его ни разу в глаза не видал, и дай мне бог никогда не увидеть! Но Люй Цинь знает его родных. Он из семьи поселенцев в Шуаньбао… Однако вернемся к нашему фильму. Следующая картина — казармы в маленьком городке. Грязь, вонь, мерзость. Солдаты лазают по двору, как клопы, офицеры играют в мацзян или обделывают разные выгодные делишки.
Жалованья солдатам не платят. Но ученья не очень утомительны, кормежка сносная, а изголодавшемуся парню она даже кажется обильной. И он не ропщет. Сыт, отсыпается и притом он теперь — защитник мирного населения! И вот начинается эта «защита»: посол от хунхузов заключает сделку с полковником. На другой день солдатам выдают по три патрона. Винтовки у них разных систем, и, чтобы каждый получил патрон, подходящий для своей, нужны неимоверные усилия. Трубачи трубят два дня подряд. Наконец батальон выступает. В окрестных деревушках переполох. Прячут кур, свиней, коров… Тщетно! При квалифицированной помощи опытных в этих делах хунхузов поход организован превосходно. Солдаты возвращаются победителями под грохот барабанов, с насаженными на колья головами двух пойманных на дороге бродяг и возами всякого продовольствия, отбитого якобы у хунхузов. Идиллия длится… Да ты слушаешь меня?